Отец и сын Александровы

С почётным гражданином Санкт-Петербурга Вадимом Александровым мы познакомились в самом начале 1990-х. Он тогда работал главным инженером Управления строительства «Ленметрострой» и уже считался «живой легендой» петербургской подземки. Мне, корреспонденту городской вечерней газеты, договориться с ним о встрече было трудно по одной причине: «Александров в кабинете не сидит, он постоянно внизу», — с гордостью говорила секретарь.

Отец и сын Александровы

Вадим Николаевич стал героем одного из первых выпусков Журнала Учёта Вечных Ценностей, полностью посвящённого теме «Метро». Тот номер вышел в 2003-м, когда отмечалось 300-летие нашего города, и незадолго до исторического события — состоявшегося в июне 2004-го торжественного открытия нового пути между станциями «Лесная» и «Площадь Мужества». Именно Александров в качестве начальника Ленметростроя возглавлял работы по консервации аварийного участка, критически просевшего к 1995-му, спустя 21 год после того как планы развития Ленинградского метрополитена нарушил гигантский плывун — подземная река. Он же руководил строительством обходной трассы.

Его сын, Николай Вадимович, сменивший отца на посту генерального директора Открытого акционерного общества «Метрострой» летом 2017-го, тоже не относится к кабинетным работникам. Даже для этой беседы сам приехал к нам в Дом журналистов на Невском проспекте.

— Ваш отец прошёл в Метрострое все ступеньки вверх по карьерной лестнице — со студенческой скамьи в Институте инженеров железнодорожного транспорта, получив специальность строителя мостов и тоннелей, в 1963-м был по распределению зачислен начальником смены, в качестве руководителя тоннельного отряда ставил до сих пор непревзойдённые рекорды скорости проходки в сложных геологических условиях... Как сложился ваш путь, который привёл вас к руководству Метростроем?

— Всё началось с самого детства, прошедшего в метростроевском доме в Автово. В школьные годы меня больше увлекали история, иностранные языки и спорт. Затем и спорт, и гуманитарные науки уступили место точным — моей третьей школой стал физико-математический лицей при ЛИИЖТе. Тогда мне казалось, что выбор я сделал самостоятельно. Теперь-то понимаю, что родители вовремя показали паровоз — и другого пути, кроме как на специальность «Тоннели метрополитена» факультета «Мосты и тоннели» в общем-то не было. В университетском коридоре на доске лучших выпускников первой помещалась фотография отца, но не могу сказать, что это мне сильно помогало при сдаче сессий. Пресловутый сопромат — сопротивление материалов — я сдавал раза три. Всем вокруг решал задачи, а сам «сыпался», помню, на математических символах. Впрочем, информатика была в числе любимых предметов, строительную механику, теормех, механику грунтов старался не запускать. Эти инженерные дисциплины очень важны для понимания, как работает конструкция в целом, как — отдельный материал. Педагоги были отличные — к примеру, «введение в специальность» читал Николай Иванович Кулагин из Ленметрогипротранса. И студенческая группа подобралась серьёзная, мужская, с естественным соперничеством за лидерство.

Ещё учась в ЛИИЖТе я устроился работать в проектное бюро при небольшой подрядной строительной компании. Одним из первых объектов, которые вёл как проектировщик, был бассейн в Сестрорецке. Потом в эту же строительную фирму и на постоянную работу поступил — сначала на грузовой терминал в Пулкове, потом инженером и начальником службы технического надзора на реконструкцию аэропорта «Пулково-2», затем стал самым молодым руководителем проекта на возведении фармакологического завода на улице Салова. На работу в Метрострой пришёл не с пустыми руками, а с серьёзной погружённостью в проект завершения Комплекса защиты Санкт-Петербурга от наводнений, которым до того занимался вместе с французской компанией.

12_2016.jpg
Николай Вадимович Александров на строительной площадке. Фотография из личного архива

Следующим моим объектом стала новая сцена Мариинского театра. Художественный руководитель театра Валерий Гергиев ещё на сдаче «дамбы» говорил, что Метрострою обязательно нужно участвовать в конкурсе. И правильно, как оказалось, говорил. Потом было руководство строительством Ленинградской АЭС-2 в Сосновом Бору. Самый «свежий» объект, который мне было поручено дорабатывать и сдавать в эксплуатацию — стадион на Крестовском острове. Сразу после сдачи стадиона по решению совета директоров Метростроя я был назначен генеральным, — теперь на мне ответственность за каждый метростроевский объект.

— Если говорить о построенных Метростроем объектах, что бы вы сказали про Мариинку-2 и стадион на Крестовском?

— Здание второй сцены Мариинского театра, на мой взгляд, очень гармонично вписалось в архитектуру. Что касается внутренности здания, то это потрясающе. Сумасшедшая совершенно по своей красоте стена из оникса, потрясающий звук. Маэстро Гергиев лично дорабатывал тонкости звучания, которые даже техника не ловила. Идеальный шедевр с точки зрения восприятия произведений искусства. Если бы было построено что-то в стиле барокко, смотрелось бы нелепо. Если бы город оставил проект Доминико Ферро без изменений, с наружным стеклянным «мешком» — тоже было бы неправильно. Так что, на мой взгляд, был выбран оптимальный вариант, который идеально вписался в архитектурный облик этого района.

По поводу стадиона. Это был тяжелейший проект, гиперответственный, меганапряжённый. И, чтобы я смог говорить о нём объективно, должно пройти время. Объект уникальный. Да, строился 10 лет. Да, стоимость его в разы отличается от первоначальной. Но никто же не говорит, что сейчас на строительство стадиона «Динамо» в Москве уже потратили 36 млрд. И он ещё не достроен. Мне, как строителю, жаль слышать столько негатива о стадионе на Крестовском. Это — уникальный объект, и люди, которые на нём работали вместе со мной — совершили без преувеличения подвиг в рекордные сроки.

Я хотел бы напомнить, что Метрострой пришёл на объект в августе 2016 года, и уже через 4 месяца, к концу года мы сдали первый этап — сам стадион. В последствии инфраструктуру для проведения Кубка Конфедераций сдали вовремя. Потрясающие сроки! И потрясающие работы выполнили!

— Вы, как руководитель, бываете на объекте, когда там никого нет?

— На стадионе не было ни одного такого момента, когда там никого не было бы. И, кроме того, в должности генерального директора незамеченным на объект приехать невозможно. Это невыполнимая опция. Да и смысла в этом я не вижу. Руководитель ведь приезжает не для того, чтобы просто походить, прогуляться.

Что касается объектов подземного строительства, то там вообще нельзя одному ходить. Там же не так, что взял, спустился по лестнице и пошёл. Там свои особые требования по технике безопасности. И потом, в Метрострое работает очень много людей. Штат одного только филиала нашего — Управления механизации — перевалил за тысячу человек.

— Это в основном приезжие или жители Петербурга?

— Конечно, на наших объектах есть приезжие, которые прибывают в наш город и оседают здесь. Есть вахтовики, которые поработали, уехали, потом опять вернулись. Зависит от конкретного объекта и вида работ. Как правило, иногородних специалистов мы привлекаем только к общестроительным работам. Но основной костяк специалистов, замечу — эксклюзивных специалистов, это, конечно, люди, которые сделали для себя определённый выбор, выбрали наш город, и которые у нас трудятся. В Метрострое нет случайных людей. Мы сильны своими династиями. Люди работают в организации десятилетиями, всю жизнь. И мой отец — Вадим Николаевич — один из ярких тому доказательств. Проработал в Метрострое почти 55 лет.

12_дамба.jpg
Отец и сын Александровы на Комплексе защиты Санкт-Петербурга от наводнений. Фотография из личного архива

— Как часто вы советуетесь с отцом?

— Мы разговариваем с ним каждый день. Помимо того, что у Вадима Николаевича сейчас кабинет в Смольном, мы также сохранили для него кабинет в Метрострое. И это — соседняя с моей дверь в приёмной. Он каждый день появляется в управлении, общается со мной в обязательном порядке, а также с теми, кто с ним хочет пообщаться, и с теми, кому он хочет позадавать вопросы. Каждый день по-прежнему просматривает журналы главного диспетчера, где отражаются все объёмы, выполненные на объектах за сутки, интересуется, а почему так, а что не так. И конечно, я в первую очередь иду за советом именно к нему.

— Вы до генерального директора курировали финансовую деятельность Метростроя. Поменялись ли вы со сменой сферы деятельности? И что для вас главнее, значимее: работа на линии или же бумаги, банки, договоры?

— Меняет ведь человека не профессия, а то, что он сам позволяет себя менять. Для меня переход от линии производства к управлению финансами и от управления финансами к общему руководству компанией не стали какими-то переломными. Это всё логическое продолжение одной истории и любому руководителю неплохо бы пройти эту лестницу. Если ты ведёшь линию, то у тебя есть определённый спектр ответственности, отвечающей задачам линейного работника: проверить, все ли загружены объёмами, у всех ли есть инструмент, материалы для работы, план рабочего дня, какая выработка за день, выполняется ли график производства работ. Это понятная вещь, которую ты контролируешь на месте. Ты к каждому рабочему можешь подойти и ска- зать: «Чего ты тут сидишь? Иди домой тогда». Бывает и жёстко надо поговорить. Был у меня случай, ещё до прихода в Метрострой: на строительстве фармацевтической фабрики я, будучи линейным руководителем, объяснял бульдозеристу, куда ему надо ехать. А он в ответ прилюдно объяснил, куда мне надо идти. Потом я ему уже наглядно показывал, для чего ему рычаги на бульдозере. Языком ты хоть убей, рукам волю не давай. Было такое. Это линия.

Что касается финансового управления — это другое совершенно. Начиная с уровня общения. Бухгалтерия, экономический блок — это вообще другая история. Я ведь стал финансистом не совсем по своей воле. Так получилось, что когда Вадим Николаевич уволил своего зама по экономике и финансам, мы ехали в одной машине и рассуждали, что надо ведь теперь кого-то искать, человека со стороны взять опасно, пока разберётся… И я предложил: «Давай я займусь». После возникла пауза и Вадим Николаевич сказал: «А я и не думал об этом». Так что в какой-то степени я сам напросился на эту должность, так как надо было заполнять вакуум — и заполнять срочно.

Будучи замом по финансам и экономике, я параллельно был руководителем проекта на стадионе. Так что для меня одинаково важна как линейная работа, так и финансовое управление.

— Сколько сейчас объектов у Метростроя?

— Сейчас мы строим четыре линии одновременно. Такого никогда не было за всю историю метро- строения в нашем городе. Ещё строим Музейный комплекс в Рождествено. Также эксплуатируем Комплекс защитных сооружений, который до этого сами и построили.

— А как у вас практикуется управление? В ручном режиме или доверяете кому-то управление объектом? Как, на ваш взгляд, правильнее?

— Повторюсь, что каждое утро в управлении Метростроя главный диспетчер докладывает: сколько уложено бетона, сколько установлено колец на проходке тоннелей, сколько людей отработало на каждом объекте. Он докладывает не только мне, на ежеутренней планерке присутствуют все замы, главные специалисты, начальники отделов. Кроме того, в обязательном порядке объезды стройплощадок. Регулярно. И я считаю, что пока ручное управление возможно — оно необходимо. Если оно становится невозможным, как, например, в какой-нибудь госкорпорации, тогда надо находить другие решения.

— Как вы видите своё личное развитие? В Метрострое или, может, в других сферах?

— Мне интересен банковский бизнес. Есть определённый интерес к ресторанному бизнесу, я являюсь совладельцем нескольких ресторанов. Сам дегустирую блюда, подбираю шеф-поваров, контролирую бухгалтерию. Но всё-таки пока однозначно интереснее всего быть генеральным директором Метростроя.

Я, может быть, сейчас не очень корректно выражусь, но Вадим Николаевич передал мне идеальный продукт. Метрострой — это сложившаяся семья. Наша вторая семья, которая идёт вместе с тобой по жизни. И эта метростроевская семья — главное дело жизни Александровых. Остальное — своеобразная проба пера: попробовал, получилось — хорошо. Но всё равно здесь, в Метрострое, интереснее. Тут всё своё, ты всех знаешь. И тебя все знают.

Вадиму Николаевичу неимоверно трудно было сохранить коллектив в 1990-е. Сумасшедшая приватизация, не поймёшь, что происходит. Но он сохранил не только коллектив, но и актив Метростроя. У нас же всегда было своё общежитие, своя поликлиника, спорткомплекс. Совсем недавно, когда от города поступило распоряжение отдать все непрофильные объекты, мы лишились поликлиники и общежития. А до этого ведь всё было, всё сохранилось и действовало ещё с советских времён. При этом на сегодняшний момент у нас по-прежнему остались база отдыха в Приморске, стадион на Левашовском проспекте, Колледж Метростроя. Из производственных активов сохранился Литейно-механический завод на Рощинской, Управление производственно-технической комплектации на Расстанной с ж/д путями и т.д. СМУ-9 сейчас развито настолько, что разрабатывает и изготавливает эскалаторы под брэндом Метростроя. Одну из задач, как руководителя, я вижу сохранение имеющегося актива Метростроя и его преумножение. И, конечно, самое ценное, за что буду бороться — это наш коллектив.

— Вадим Николаевич строгий отец?

— Вадим Николаевич говорит, что я гораздо строже, чем он.

— Вы похожи? Внешне — да, мы это видим,

а по характеру?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я не знал Вадима Николаевича тогда, когда ему было столько же, сколько мне. А сейчас сравнивать нас невозможно. Вадим Николаевич — это мудрый человек, который анализирует всё на десять шагов вперёд. Я же ещё пока скорее с шашкой наголо. Конечно, многое анализирую, но и с плеча могу рубануть. Какой Вадим Николаевич для меня? Такой, каким и должен быть отец. Которого ты любишь. И который любит тебя.

— А какие детские воспоминания, связанные с отцом, у вас остались?

— Из периода размыва помню измазанные в глине папины сапоги, в которых он возвращался за полночь.

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.

РекомендуемЗаголовок Рекомендуем