Ровесник Петра Первого, он уже в юности получил широкую известность на Дону как отважный «гулебщик» — любитель набегов на земли соседей: крымских татар, ногаев и закубанских горцев, черкесов.
Враги так боялись лихого казака Ивана, что пугали им детей, дав прозвище «аксак» — в переводе с татарского «хромой». Письменных источников об этом периоде его жизни нет, так что приходится довольствоваться народными сказаниями. Самое известное посвящено его поединку с черкесским богатырём по прозвищу Авшар. Победив горца в честном бою, Иван завладел его отменным нарезным ружьём и дивным жеребцом. От этого коня на Дону произвели затем новую породу лёгких лошадей, получившую название «авшарской», — потом ставшую «овчарской». Громкая слава лихого казака позволила Ивану Матвееву войти в состав казачьей старшины — привилегированной прослойки, со временем превратившейся в дворянство на государевой службе.
Вхождение Ивана в документально подтверждённую историю пришлось на начало XVIII века, когда вольная жизнь донских казаков по воле царя Петра Первого закончилась, и их военная община стала составной частью русской армии. Краснощёков принял активное участие в Северной войне 1700–1721 годов, но каких-либо первых ролей в боях тогда ни разу не сыграл. Однако благодаря своей постоянной доблести он стал лично известен государю — что само по себе много значит. В 1722 году Краснощёков уже в высоком чине донского наказного атамана участвует в Персидском походе.
Его «минуту славы» осветил не кто иной, как «наше всё» Александр Сергеевич Пушкин в своей незавершённой «Истории Петра». Как отметил Пушкин, 25 сентября царь отправил походного атамана Краснощёкова с одной тысячью казаков и 40 тысячами калмыков разорить Утамышскую область в качестве возмездия за убийство царёвых посланцев-казаков. Краснощёков с честью справился с заданием, обернувшись всего за пять дней: за этот срок он успел разбить в бою войска местного строптивого султана Махмуда, разграбить его земли и сжечь его столицу Утамыш, — ныне село в Каякентском районе Дагестана. Удовлетворённый император наградил атамана вызолоченным серебряным ковшом.
Однако вскоре выяснилось, что в ходе этого дагестанского рейда казаки Краснощёкова по обыкновению не щадили встречных-поперечных — почему, помимо противников, пострадали и некоторые подданные Османского султана. С ним в тот момент был мир, и, чтобы не обижать «уважаемого партнёра», астраханскому воеводе приказали из Петербурга начать следствие в отношении атамана Краснощёкова. Это обстоятельство стало причиной ещё одного удара судьбы. Для казаков, понятное дело, лихость их атамана была предметом особой гордости: да и то, великое дело, одним побитым басурманом больше, одним меньше…
А потому в мае 1723 года Войсковой круг избрал именно Ивана Матвеевича новым войсковым атаманом — то есть высшим руководителем казачьего квазигосударства. Однако в Петербурге этот народный выбор не утвердили, под предлогом продолжающегося следствия, и назначили на высший пост другое лицо. Больше казакам не позволяли выбирать себе войсковых атаманов — назначали от имени царя, — потому они и стали называться отныне наказными атаманами. Получается, Ивану Краснощёкову довелось стать последним в истории вольно выбранным атаманом Войска Донского. После смены государя на троне судьба стала к Ивану Матвеевичу благосклоннее: в апреле 1726 года Екатерина Первая сняла с него все обвинения, выдала финансовую компенсацию за обиды и вновь отправила в покорённый Петром Дагестан. На этой своей «основной работе», в Персидском корпусе, он и служил затем долгие годы в должности походного атамана.
При императрице Анне Иоанновне звезда Краснощёкова засияла ещё ярче. В декабре 1735-го государыня «за многие его верные службы во знак нашей, императорского величества, к нему милости» пожаловала ему 500 рублей — огромную по тем временам сумму, да золотую медаль со своим портретом, обложенным бриллиантами, да саблю дорогую. А дело было в том, что Ивану Матвеевичу нашли новый фронт работ — кинули на дипломатию. Впрочем, дело пошло с переменным успехом. С эмигрантами-некрасовцами его постигла неудача: казаки-последователи донского атамана Игната Некрасова, ушедшие после поражения своего восстания вслед за предводителем на Кубань, принадлежавшую тогда Крымскому ханству, вернуться на родину, несмотря ни на какие атаманские посылы, не согласились. А вот в другом случае всё сложилось куда успешнее. Отправленный многомудрым вице-канцлером Остерманом к калмыцкому тайше Дондуку-Омбо для переговоров, атаман Краснощёков так приглянулся калмыку, что тот не только решил перейти в российское подданство, но и согласился участвовать на стороне России в начавшейся очередной войне с османами.
В 1736 году состоялся совместный поход казаков Краснощёкова и калмыков Дондука-Омбо на Кубань. Поселения кубанских татар союзниками были сожжены, что не позволило крымцам, вассалам турок, прийти на помощь осаждённому Азову. Всю русско-турецкую войну 1735–1739 годов Краснощёков провоевал в чине походного атамана, руководя многочисленным и разношёрстным казачьим воинством. Его казаки сражались с черкесами, спешенные осаждали османскую крепость Азов, опустошали Крымское ханство в составе корпуса фельдмаршала Петра Ласси. Особую славу атаман снискал поздней осенью 1736-го, оперативно настигнув отряд крымцев, возвращавшихся из очередного набега на Новороссию — «отбил у хищников добычу и разогнал толпы их». В ходе этого рейда было освобождено множество пленных.
В декабре того же года атаман Краснощёков оперативно вызволил из татарской осады своего союзника Дондука-Омбо, после чего они предприняли новый совместный поход на Кубань, всего за две недели полностью разорив и покорив весь край. Вернулся с войны Краснощёков одним из самых влиятельных казачьих старшин на всём Дону. Он был настолько влиятелен, что мог позволить себе принимать своей волей, против прямых правительственных запретов, беглых крепостных из Малороссии на своих хуторах. Более того, каждому пришлому «на устройство» он давал по пять рублей, да ещё льготы на пять лет — чем изрядно поспособствовал заселению войсковых земель.
Наказным атаманом Войска Донского Ивану Матвеевичу стать так и не было суждено — он всегда оставался вторым по влиятельности среди казачьих старшин. Однако его самоотверженность и рвение к государевой службе была отмечена уникальной высочайшей наградой. В марте 1738 года Анна Иоанновна пожаловала Краснощёкова за его «долговременныя и ревностныя службы» и «особливо храбрые поступки» — первым из донских казаков! — высоким чином армейского бригадира. Это, по петровской Табели о рангах, было уже генеральское звание, точнее, между полковником и генерал-майором. В особом высочайшем указе государыня подчеркнула, что отныне он «старший над всеми прочими старшинами, первенство имеет», а потому во всех будущих походах казаков «быть ему в тех походах главным командиром». Вдобавок атаману пожаловали 700 рублей «за приезд» в столицу, роскошную лошадь, старинное седло с убором, но главное — «медаль золотую с изображением нашего императорского величества коронации, обложенную алмазами». Не забыли и его свиту — а он явился в Петербург «под светлы очи государевы» по обычаям того века с толпой приближённых. Всем сыновьям и есаулам «за службы их» отсыпали денежных наград немало. Отныне все амбиции старого казака были удовлетворены сполна: он стал военным предводителем всего Войска Донского, и по своему иерархическому старшинству был неподсуден войсковому атаману.
Изображений Ивана Матвеевича не сохранилось, но словесных описаний хватало. Согласно им, старый казак наводил на иностранцев ужас как своей удалью и жестоким нравом, так и «диким видом» — богатырской фигурой, огромной физической силой и лицом, покрытым многими рубцами и шрамами, полученными в бесчисленных схватках. Английский посланник Финч и вовсе сравнивал казачьего атамана с легендарным пиратом Чёрной Бородой.
Впереди у славного бригадира оставалась ещё одна, последняя для него война — со Швецией. Более года, с июля 1741-го, Краснощёков во главе казачьих полков сражался с неприятелем в Финляндии, побывал во многих стычках — и был убит 12 августа 1742 года вблизи Гельсингфорса. Обстоятельства этого события впоследствии обросли легендами, появились и казачьи песни о его героической кончине. Есть целых три версии происшедшего; согласно наиболее правдоподобной, в ходе боя шведы ранили лошадь Краснощёкова, та понесла в болото, где и завязла. Иван Матвеевич, пока был в сознании, отбивался от окруживших его неприятелей, но после многих ранений был всё-таки пленён, и вскоре умер. Гибель 70-летнего атамана шведы праздновали как победу. Тело отважного героя отдали его старшему сыну, тот доставил его на Дон, где и похоронил со всеми возможными почестями.
У Ивана Матвеевича было три сына — Фёдор, Андрей и Алексей. Но если младший, Алексей, ничем особым свой род не прославил, оставшись в казачьей старшине, то старшие братья стали обер-офицерами, а Фёдор в итоге даже превзошёл чином отца. Начал он службу в 1727 году, в 17-летнем возрасте, и во многом повторил отцовский путь. Возглавив казачий отряд, ходил с ним за Кубань, в Кабарду и Прикаспий. Имя Краснощёкова-сына стало известно всему войску в 1733-м, когда близ урочища Мажар на реке Куме, где сейчас находится Будённовск, он с командой трое суток держал оборону от многократно превосходящих сил врагов, пока не подоспела подмога. В войне с Османской Империей 1735–1739 годов Фёдор не отставал от отца: участвовал во взятии Азова; отличился при взятии османской крепости Лютик (на реке Мёртвый Донец в Ростовской области), когда сумел взять в плен часть турецкого гарнизона. В 1736-м нанёс поражение закубанским горцам в бою при городке Ачуе, — ныне село Ачуево в Краснодарском крае, затем дважды ходил походами в Крым на усмирение хана. Воевал он в Финляндии со шведами, не раз отличался, особенно в делах под Фридрихсгамом и Борго —сегодня Хамина и Порвоо в Финляндии. Затем несколько лет нёс службу во главе казачьих подразделений на «польском рубеже» — в Смоленске, затем в Лифляндии. Чины шли исправно, и в 1755-мпо воле государыни Елизаветы Петровны Фёдор Иванович сравнялся с отцом: за «добропорядочные и усердные службы» он был пожалован в бригадиры. Одновременно его брат, средний сын Андрей Иванович Краснощёков, стал армейским полковником.
На главную свою войну — Семилетнюю войну с Пруссией 1756–1763 годов — братья отправились вместе. Однако разница в их статусе была значительной: если Андрей Иванович как полковник начальствовал над одним казачьим полком, то бригадир Фёдор Иванович был назначен походным атаманом и командовал всеми казачьими силами, действующими на данном театре боевых действий. Отсюда и характер, да и частота, упоминаний их имён в документах: дела и успехи старшего брата славили в рапортах и реляциях высшему начальству, тогда как среднего брата поминали лишь в приказах и распоряжениях.
Кампанию 1757 года братья провели в составе Первой дивизии генерал-аншефа Виллима Фермора; брали штурмом прусский Мёмель, — нынешнюю Клайпеду в Литве, затем участвовали в походе в Восточную Пруссию, отметилисьи в крупнейшей и кровопролитнейшей битве той кампании при Гросс-Егерсдорфе 19 августа 1757-го. Походный атаман тогда успешно применил на поле боя традиционный тактический приём казаков «вентерь-подводка», когда они послужили «приманкой» для противника. Казаки атаковали прусских драгун, но, якобы не выдержав яростной сшибки, отступили. Регулярная конница в сомкнутом строю устремилась преследовать «бегущих» — но вдруг оказалась под прямым картечным залпом русских батарей и плотным ружейным огнём пехоты. Разгром был ужасающим. Но такие геройства казакам доводилось совершать редко, только в крупных сражениях. Повседневные же задачи казаков как иррегулярной конницы на войне в те времена известны: поиски неприятеля — то есть разведка боем, фуражировка — заготовка провианта, реквизиции — угон — скота и, конечно, бесконечные стычки с извечными противниками — прусскими гусарами.
Летом 1758-го бригадир Фёдор Иванович со своими казачьими полками по приказу будущего славного фельдмаршала, а тогда генерал-лейтенанта Петра Румянцева предпринял разведывательный рейд в прусскую Померанию. Как обычно, казаки шли в авангарде наступающей русской армии. Бой при местечке Ризенбург — сегодня город Прабуты в Польше — произошёл 9 июня, и снова казаки пруссаков «партию атаковав разбили». В рапорте графа Румянцева особо была отмечена личная храбрость бригадира Краснощёкова. Его казаки участвовали и в крупнейшей в этой кампании битве под Цорндор-фом 19 августа 1758 года, причём русские иррегулярные войска это сражение начали, они же и закончили.
Стоит отметить, что в тех же краях воевал под началом графа Румянцева и средний брат, Андрей Иванович. Так, в начале июля 1758-го полк под его командованием занял местечко Дризен — ныне Дрезденко в Польше, затем 4 июля участвовал в сражении под Фридбергом. В рапорте об этом деле командующего войсками в том районе бригадира Петра Еропкина о командирах лёгких войск сказано, «что они все свою должность с отличною храбростью похвально исполнили…». Эта оценка в полной мере относилась к полковнику Краснощёкову...
22 сентября после сражения при Пасс-Круге вблизи городка Пирица — ныне Пыжице в Польше — ставший уже графом Румянцев в рапорте доложил «наверх», что казаки бегущего противника «преследовали и, сражаясь с неприятельскими гусарами отлично, храбро прогоняя их неоднократно целыми эскадронами». Отметил он особо и «горячность и ревность к службе её величества» лично полковника Андрея Ивановича. Он и дальше воевал со своим казачьим полком в прусской Померании, действуя в составе Третьей дивизии генерал-лейтенанта графа Румянцева — по крайней мере до июня 1760-го, — но без каких-либо заметных свершений. После же этого времени его имя по неизвестным причинам и вовсе исчезает из документов…
Кампания 1759 года была наиболее богата военными успехами Краснощёкова-старшего. Так, уже 21 марта произошло сражение казачьего отряда под началом походного атамана Краснощёкова с прусскими гусарами близ Нойштеттина — сегодня Щецинек, Польша, — через несколько дней, 27 марта, имел место повторный бой у деревушки Гроссдорф. 4 июля победы бригадира были доведены уже до сведения самой императрицы Елизаветы Петровны. В реляции главнокомандующего графа Петра Салтыкова сообщалось, что бригадир, обнаружив неприятеля на переходе, «приказал с нескольким числом на оного в марше ударить и стараться всякой возможной ему вред причинить; и тако бригадир Краснощоков, взяв себе пост под лесом, мимо которого неприятель, прикрывая свой обоз, следовал, оного жестоко беспокоил, перестреливаясь с ним даже до ночи; во время сего перестреливания и нападения отнято у неприятеля бригадиром Краснощоковым 15 фур съестными припасами, с несколькими мундирами, плащями, двумя офицерскими и 5-ю солдатскими палатками, а сверх того и одна фура с лекарством, которое калмыками и казаками по неведению истреблено…». В той же реляции отмечался и другой «подвиг» казаков: «Брегадир Краснощоков 25 фур, на каждой по 2 бочки муки, отбил, которой провиант казакам в раздел и отдан». Но между реквизициями случались и бои. 12 июля произошло сражение при Пальциге (ныне Палцк, Польша), закончившееся полным разгромом пруссаков. Казаки, как обычно, преследовали бегущего неприятеля и захватили немало пленных и трофеев.
Не мог Фёдор Иванович со своими казаками миновать и главное сражение всей Семилетней войны — битву при Кунерсдорфе 1 августа 1759 года. В реляции государыне Елизавете Петровне, составленной графом Салтыковым, была «засвидетельствована храбрость и неустращимость брегадира Краснощокова… Всемилостивейшая государыня, я за должность признаваю всему генералитету, штаб и обер-офицерам и даже до последнего солдата справедливость отдать, что они в наижесточайшем огне так мужественно и неустрашимо поступали, как того от верных подданных и храбрых воинов ожидать можно…». Эта высокая оценка главнокомандующего в полной мере относилась и к казачьим предводителям… Высочайшая награда не заставила долго ждать: государыня Елизавета Петровна пожаловала походному атаману большую золотую медаль с своим портретом.
В кампанию 1760-го казаки походного атамана Краснощёкова действовали в составе корпуса генерал-поручика графа Захария Чернышёва. Самым «громким» событием того года стал штурм 28 сентября Берлина — русские тогда взяли его в первый раз… Казаки бригадира Краснощёкова вновь вложили свой весомый вклад в общую победу! Как красноречиво излагал «по горячим следам» в своём рапорте граф Чернышёв, «со всею своею ревностию и известною их храбростию… совокупясь все вместе догнали настоящий неприятельский ариергард… со всею ополчивостью атаковали. Храбрость же подчинённых их то произвела, что оной весь ариергард в замешательство и бегство обратили так, что уже ему не осталось ни способу, ни нужды с тяжёлой кавалериею и пехотою его догнать… Неприятель, можно сказать, бегущей, до самого Шпандау гнан…». Неудивительно, что среди тех, кто при штурме Берлина «весьма отлично в храбрости себя оказали», имя походного атамана стоит первым... Кстати, к этому времени имя Фёдора Ивановича Краснощёкова было известно в русской армии всем: он стал самым популярным казачьим командиром в Семилетней войне. Теперь его слава распространилась и в Европе, хотя и довольно своеобразная. С «лёгкого языка» берлинских журналистов Фёдора Ивановича считали в лучшем случае «Ахиллом и Улиссом русского эпоса, взявшем Берлин», а в худшем — попросту безжалостным русским колдуном.
С июля 1761-го казаки перешли под начало нового командира всей лёгкой кавалерии, генерал-майора Максима Берга. Летом бригадир Краснощёков был отмечен в рапортах за успешные стычки с пруссаками у Бельгарда и Керлина (ныне Бялогард и Карлино, Польша). С начала сентября главной задачей его казаков стала защита тылов и коммуникаций армии графа Румянцева, ведущей осаду прусской крепости Кольберг, крупнейшей в Померании. Русским в этих краях активно противодействовал корпус прусского генерала Дубислава фон Платена. Бригадиру было приказано «от неприятеля не отступать и всегда его обеспокаивать», что он вполне успешно и делал. 12–14 октября казаки бригадира Краснощёкова поучаствовали в успешной осаде и затем взятии городка Трептоу — ныне Тшебятув в Польше.
Именно тогда, в сентябре 1761-го, пересеклись пути Фёдора Ивановича Краснощёкова и молодого, инициативного, знающего, но мало кому тогда известного офицера по имени Александр Васильевич Суворов. В ту осень будущий генералиссимус действовал в прусской Померании под началом генерал-майора Берга. Тогда же подполковник Суворов впервые попробовал себя в качестве военачальника в реальном бою — для начала командуя эскадроном, затем полком. Кстати, в 1761-м он воевал с пруссаками в качестве кавалериста — первый и последний раз в жизни. Не раз в ту осень Суворов, задумав очередное дело, в качестве временного командира принимал под начало несколько казачьих эскадронов и, не теряя ни минуты, бросался в новую авантюру — которая, тем не менее, вновь оказывалась успешной. Так, 12 сентября казаки под командой Суворова неожиданным приступом в одночасье взяли штурмом городок Лансберг-ан-дер-Варте — сегодня Гожув-Велькопольски в Польше, захватили немало пленных и сожгли городской мост. Всего через несколько дней, 15 сентября, последовал столь же успешный для русских бой под Бирнштейном — ныне Пелчице в Польше, со вполне узнаваемыми суворовскими результатами: казаки побили на месте больше сотни неприятелей, 71 человек взят в плен, у нас же — лишь менее десятка раненых. 7 октября произошёл шармицель, — по выражению Суворова, от немецкого слова, означающего схватку, стычку, — казаков и гусар под командой Александра Васильевича с пруссаками вблизи местечка Грейфенберг. Как было отмечено в журнале боевых действий, «напав… на ариергард…, многих побил, одного офицера и сорок человек рядовых в полон взял и, так преследовав неприятеля около мили, к команде возвратился…».
Крупнейшее полевое сражение той осени произошло 20–21 ноября 1761 года рядом с деревней Кельц — Кильсау, Фарцин, ныне Кулице в Польше. В нём старый казак и молодой подполковник впервые совместно сражались на поле боя во главе своих войск: бригадир Краснощёков с четырьмя казачьими полками и подполковник Суворов с Тверским драгунским полком, которым он командовал в то время. В ходе боя соратники с обоих флангов наступали на деревню Кельц, где засели три батальона прусской пехоты и шесть эскадронов кавалерии с артиллерией, и когда «для атаки оных приближаться стали, то неприятель, учиня жестокую пушечную пальбу, начал из той деревни ретироваться…». На следующий день преследование отступившего неприятеля было продолжено, но тут ключевую роль сыграла уже русская артиллерия: «поставя в удобных местах, вдруг из четырёх орудиев [начали] бомбардировать, отчего у неприятеля сделалась великая тревога и принужден из той деревни с немалою торопливостью ретироваться, оставя несколько фур с хлебом и фуражом». Понятно, что такое плотное и успешное взаимодействие в боевых условиях было бы невозможно без установления полного доверия и хороших человеческих отношений между начальниками — бригадиром Краснощёковым и подполковником Суворовым. Так и вышло, что отец некогда пользовался заслуженным доверием Петра Великого, а сын — великого Суворова.
Окончилась война, на престол взошла императрица Екатерина Вторая. Новая государыня, как и её предшественники, не оставила заслуженного казачьего атамана своими милостями, пожаловав ему в 1762 году «по совокупности заслуг» драгоценную золотую саблю, которая стала впоследствии семейной реликвией казачьего рода Краснощёковых. Особая Высочайшая грамота по этому поводу гласила: «находился во всю войну сначала и по окончании, и был на всех против неприятеля сражениях…
и поступал храбро, с немалою похвалою и подкомандным своим к неустрашимости собою пример подавал, и командою его не малое число неприятелей и артиллерии в полон брано». В 1763 году Фёдор Иванович Краснощёков был — первым в истории русского казачества — пожалован в чин генерал-майора, превзойдя, таким образом, в чинах своего знаменитого отца… Всего через год он умер.
Как и отец, Фёдор Иванович был истинно народным героем, почему тоже стал персонажем казачьих песен. Одна из них рассказывала о том, как «Мать-Царица Краснощёкова-казака генералом назвала, к пруссу в гости послала». Приводился в песне и портрет атамана: «Он лицом-то смугловат, волосами кудреват, глаза точно сокола, как вот этого орла…»
Заслуги перед Родиной не были забыты: уже совсем в другую историческую эпоху, 26 августа 1904 года, волей государя императора Николая Второго Шестому Донскому казачьему полку, имеющему давнюю и славную боевую историю, было присвоено имя полкового шефа — генерала Краснощёкова. Казачью династию продолжил внук Алексей Фёдорович: участвовал в войне с Турцией 1768–1774 годов, затем служил в казачьем полку Матвея Платова, но это уже другая история.
À PROPOS
Сергей Игоревич Григорьев – ведущий научный сотрудник Мемориального музея А. В. Суворова, автор ряда научно-популярных книг, авторитет Журнала Учёта Вечных Ценностей «Адреса Петербурга»
note bene
Из изображений казаков Краснощёковых до нас дошёл только портрет Фёдора Ивановича. Поэтому текст иллюстрирован изображениями казаков руководящих чинов разных периодов.
Все даты даны по «старому» стилю
note bene
А. Н. Пивоваров, «Донские Казаки», Новочеркасск, 1892
«Между Кум-рекою, между Тереком,
Между трёх было отноженок
Там ходил-гулял млад донской казак,
Млад донской казак — млад охотничек;
За плечьми носил пищаль-турку, винтовочку,
Долгомерную её, семипядную, восьмибляшную,
У винтовочки насечечка позлащённая,
Вместо целика у ней брильянт-камень,
На винтовочке написано, как напечатано,
Что Иван ли сударь, Краснощёков сын!
Он и шёл-то не стежкою и не дорожкою,
А всё тропинкою, да всё звериною…»
Литература:
1. Савельев А. Трёхсотлетие Войска Донского. 1570–1870 г. Очерки из истории донских казаков. СПб., 1870.
2. Абаза К. К. Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из Истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении, для чтения в войсках, семье и школе. СПб., 1890. С. 47–60.
3. Савелов Л. М. Происхождение и состав дворянства на Дону в XVIII веке // Летопись Историко-родословного общества в Москве. 1905. Вып. 3. С. 9.
4 .Байов А. Русская армия в царствование Императрицы Анны Иоанновны. Война России с Турцией 1736–1739 гг. Первые три года войны. СПб., 1906.
5. Краснов П. Н. Картины былого тихого Дона: краткий очерк истории Войска Донского для чтения в семье, школе и войсковых частях. СПБ., 1909. С. 14–17.
6. Исторические записи сержанта, после подпоручика, Черниговского пехотного полка Саввы Порхомова с 1735 по 1744 г. // Костромская старина. 1897. Вып. 4. С. 166–189.
7. Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 1756–1762 гг. (под ред. Н. М. Коробкова). М., 1948.
8. А. В. Суворов. Сборник документов и материалов. Т.1. М., 1949.
9. П. А. Румянцев. Документы. Т.1. М., 1953.
10. Венков А. В. Казачество в Семилетней войне. М., 2019.
