В советское время, когда казаки в Ленинграде представлялись исключительно как «царские сатрапы и душители рабочего класса», мои вопросы бабушкам о том, кто такой камер-казак Сидоров, естественно, оставались без ответа. Мол, «дальнийродственник», «не приставай с ненужными вопросами». Даже моей маме, 1932 года рождения, старшие члены семьи ничего о Сидорове не рассказывали.
В 2007 году нас с женой пригласили в Российскую национальную библиотеку на представление второго издания книги Тимофея Ксенофонтовича Ящика «Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака». Ведущей была старший научный сотрудник Эрмитажа кандидат исторических наук Нина Ивановна Тарасова, рассказавшая множество интереснейших данных не только о Тимофее Ящике, но и о других камер-казаках. После официальной части мы подошли к Нине Ивановне с вопросом о том, кем являлся камер-казак Сидоров. Она сразу сказала, что это камер-казак императрицы Марии Фёдоровны, состоявший в её личной охране 22 года — с момента прибытия невесты наследника-цесаревича, будущего императора Александра Третьего, в Россию в 1866 году, — и до гибели при исполнении служебных обязанностей, когда случилось крушение императорского поезда 17 октября 1888 года близ станции Борки.
Вообще же о Сидорове известно мало. Тарасова считала, что он был похоронен возле места железнодорожной аварии с другими погибшими. Мы сказали, — нет, могила Сидорова в Петербурге, она сохранилась. Нина Ивановна проявила живейший интерес и тут же отправилась с нами на Волковское кладбище. Был светлый летний вечер, пора белых ночей...
Впоследствии Нина Тарасова, изучив архивные материалы, подобрала для меня многое о камер-казаке Тихоне Егоровиче Сидорове. За всё это мы с женой безмерно ей благодарны. Рассказ о камер-казаке Тихоне Егоровиче Сидорове, родившемся в 1826 году в станице Незлобной, начну с его военной службы. Происходил он из казачьего сословия Терского казачьего войска и начал военную службу в Волгском полку в 1847 году. Служил достойно, и в 1851 году стал Георгиевским кавалером, — был награждён знаком отличия Военного ордена под № 88059 за участие в боевых действиях на Кавказе. В то время награда имела только одну степень, а с 19 марта 1856 года — четыре. Статутом 1913 года знак отличия Военного ордена официально переименован в Георгиевский крест.
В 1854 году Тихон Егорович Сидоров заслужил чин унтер-офицера, а чуть позже получил ещё три боевые награды — медаль «За покорение Западного Кавказа», медаль «В память войны 1853–1856» и крест «За службу на Кавказе». В 1855 году Сидоров продолжил службу в лейб-гвардии Кавказском казачьем эскадроне Собственного Его Императорского Величества Конвоя, получив соответствующий знак.
«В 1863 году из состава 1-й бригады Терского Казачьего войска для службы при главной императорской квартире были отобраны следующие чины: казаки Алексей Матющенко, Тихон Бараков и Аксён Бородин из 1-го Волгского полка. Урядник Тихон Сидоров, приказной Артём Нелепа, казаки Павел Паршин и Нифей Есенин, числились во 2-м Волгском полку, всего же 7 человек», — гласят страницы истории станицы Незлобной Волгского казачьего полка.
В 1864–1865 годах был командирован в высочайшее путешествие императора Александра Второго и императрицы Марии Александровны в Германию и Францию, где находился при ней и наследнике цесаревиче Николае Александровиче с 18 июня 1864-го до 12 мая 1865 года: «За отлично усердную службу во время нахождения Государыни Императрицы в Ницце, Всемилостивейше пожалован золотыми часами за № 5921 и такою же цепочкою». При возвращении из этой командировки 12 мая 1865 года Сидоров был пожалован орденом за военные заслуги от короля Пруссии.
Во время этой командировки он был впервые представлен датской принцессе Дагмаре, будущей императрице Марии Фёдоровне, которая в то время была невестой наследника цесаревича Николая Александровича, а после его безвременной кончины стала невестой наследника цесаревича Александра Александровича, будущего императора Александра Третьего.
В 1865 году Сидоров вновь находился на внутренней службе в Терском Казачьем войске, а в 1866 году был вызван в Санкт-Петербург для участия в торжественной встрече невесты цесаревича. Потом — редчайший случай — 18 октября 1866 года Тихон Егорович Сидоров был назначен камер-казаком не императрицы, а великой княгини Марии Фёдоровны, ставшей императрицей только в 1881 году, и при ней находился до момента своей гибели в 1888-м.
Сидоров неоднократно сопровождал великую княгиню, а позже императрицу, в различных путешествиях по России и за границу: в 1869 году в Новочеркасск, в 1870 году в Копенгаген, в 1872 году в Москву на Политехническую выставку, в 1876 году в Вену и в Англию, в 1874 году в Ливадию, в 1875 году в Данию, а в 1879-м и в Данию, и во Францию, Австрию, Германию; в 1881 году в Нижний Новгород и обратно по Волге до Рыбинска, а затем железной дорогой в Петербург… Жил он с женой Екатериной Ивановной и дочерьми Прасковьей, Екатериной и Марией в казённой квартире в Аничковом дворце. Получал в год жалованье 143 рубля, столовых 115 рублей, добавочных 342 рубля, прибавочных 60 рублей — всего 660 рублей.
Фотография Тихона Егоровича, выполненная в ателье Карла Бергамаско, была найдена Тарасовой в фондах Эрмитажа. Наверняка была и ещё одна погрудная фотография со штемпелем Дворцовой охраны, размером около 6х9 см, но пока что онане выявлена. Использовалась такая фотография как пропуск в Зимний дворец. Все придворнослужители были обязаны иметь при себе такую карточку во время дежурства, потеря её влекла за собой денежный штраф в 5 рублей, — огромная сумма по тем временам!
За долгую службу при императорском дворе камер-казак Тихон Егорович Сидоров был награждён, по всей видимости, всеми возможными для того времени наградами для придворных служителей. Были у него и золотые, и серебряные медали «За усердие» на лентах орденов Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского, Св. Анны и Св. Станислава. То есть на лентах орденов Российской Империи от самого старшего до младшего.Авария, в которой погиб камер-казак Сидоров, произошла 17 октября 1888 года в 14 часов 14 минут на 295-м километре линии Курск — Харьков — Азов южнее Харькова. Царская семья возвращалась из Крыма в Санкт-Петербург. Поезд вели два паровоза, скорость составляла около 68 километров в час. Вот в таких условиях произошёл сход с путей 10 вагонов, причём пути шли по высокой насыпи — около 5 сажен. По рассказам очевидцев, сильный толчок сбросил с места всех в поезде. После первого толчка последовал страшный треск, затем произошёл второй толчок, ещё сильнее первого, а после третьего, тихого толчка, поезд остановился.
Перед глазами уцелевших от крушения предстала ужасная картина разрушения. Все бросились разыскивать императорское семейство и вскоре увидели царя и его семью живыми и невредимыми. Вагон с императорской столовой, в которой находились Александр Третий и Мария Фёдоровна с детьми и свитой, был полностью разрушен: без колёс, со сплюснутыми и разрушенными стенами, он полулежал на левой стороне насыпи; крыша его опиралась частью на нижнюю раму. Первым толчком повалило всех на пол, а когда после разрушения пол провалился и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под крышей. Во всём императорском поезде, состоявшем из 15 вагонов, уцелело только пять, остановившихся от действия автоматических тормозов Вестингауза. Остались целыми также и оба паровоза. Вагон, в котором находились придворнослужащие и буфетная прислуга, был совершенно уничтожен, все находившиеся в нём были убиты наповал и найдены в обезображенном виде: 13 изуродованных трупов подняты с левой стороны насыпи из остатков этого вагона. Оказалось найдено и обезображенное тело Тихона Егоровича Сидорова. У него была отрублена половина головы.
Александр Третий лично распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, подавала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотряна то что у неё самой повреждена была рука выше локтя. На плечи царицы накинули офицерское пальто. Всего пострадало при крушении 68 человек, из них 21 человек погиб. Только в сумерки, когда все убитые были опознаны и не осталось без помощи ни одного раненого, царская семья села во второй прибывший сюда царский поезд — свитский, и отбыла на станцию Лозовая.
О гибели Сидорова императрица Мария Фёдоровна упомянула как минимум в двух письмах. Из письма брату, греческому королю Георгу Первому, от 6 ноября 1888 года: «Но какую скорбь и ужас испытали мы, увидев множество убитых и раненых, наших дорогих и преданных нам людей… Мой дорогой пожилой казак, который был около меня в течение 22 лет, был раздавлен и совершенно неузнаваем, так как у него не было половины головы…»
Из письма мужу — императору Александру Третьему: «В полдень мы прибыли к месту крушения. Там был очень трогательный приём с хлебом-солью: губернатор Харькова, знать, крестьяне. Мы пошли в очень приятную маленькую церковь, там прошёл молебен. Затем при палящем зное мы заложили первый камень большой церкви, которая, если верить плану, должна быть очень красивой. Потом мы снизу смотрели на ту высоту, с которой бедная малышка упала из вагона. Она показалась мне ещё более грандиозной, а происшедшее ещё более ужасным. На этом месте воздвигли большой крест. Там же похоронили всех погибших и все найденные останки, в том числе половину головы моего несчастного Сидорова…»
После крушения императорского поезда большинство погибших нижних чинов были похоронены в братской могиле возле места катастрофы. Но, по распоряжению императрицы, тело камер-казака Тихона Егоровича Сидорова перевезли в Санкт-Петербург и похоронили на Глазуновских мостках —ныне Глазуновская дорожка — Волковского православного кладбища. Моя мама при посещении кладбища вспоминала кованую сень над могилой Сидорова и убранство внутри этой сени: иконы, серебряные венки, памятные доски с именами других погибших в катастрофе, утварь. Увы, всё это было похищено в 1920–1940-е годы во время общего разграбления кладбища. А после Великой Отечественной войны и саму сень спилили мародёры, очевидно, сдав в металлолом. Надгробный памятник в начале двухтысячных был повален вандалами, и служители кладбища могилу попытались снести. Однако нам с женой удалось сохранить могилу камер-казака и восстановить памятник.
Уже тридцать лет я каждый день из окна своей квартиры в Толстовском доме на Фонтанке вижу Аничков дворец, где в казённой квартире когда-то проживал мой родственник Тихон Егорович Сидоров…
À PROPOS
Нина Ивановна Тарасова в одной из своих статей писала: «Признаюсь, что к камер-казакам у меня своё, „особое“ отношение. Может быть, оттого, что мой прапрадед Михаил
и прадед Гавриил Тарасовы были донскими казаками, а традицию ратного служения Отечеству продолжил мой отец Иван Степанович Тарасов, кадровый офицер, участник Великой Отечественной войны».
nota bene
Награды камер-казака Тихона Егоровича Сидорова:
Знак отличия Военного ордена под № 88059 — за участие в боевых действиях на Кавказе (1851 год);
медаль «За покорение Западного Кавказа»;
медаль «В память войны 1853–1856»; крест «За службу на Кавказе» (1864);
медаль «В память коронации императора Александра III»;
золотая медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Андрея Первозванного;
золотая медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Александра Невского;
золотая медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Анны;
золотая медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Станислава;
серебряная медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Андрея Первозванного;
серебряная медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Александра Невского;
серебряная медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Анны;
серебряная медаль «За усердие» на ленте ордена Св. Станислава;
знак Собственного Его Величества Конвоя; Золотые часы за № 5921 с золотой цепочкой.
