Часы от царя
Традиции императорского подарка
В 1825 году императорский кабинет Николая I выделил на подарки 2 500 000 рублей. Это абсолютный рекорд по тратам — год коронации, всё-таки. В последующие годы планку не снижали: в 1846 расходы составили внушительные 401 567 рублей. Именно в этот период императорский подарок приобретает статус значимой награды для придворных, военных и чиновников. А «часы от царя», которые составляли львиную долю наград, становятся традицией. Как правило, это золотые, щедро инкрустированные изделия с непременным атрибутом — дарственной надписью и миниатюрным портретом императора, выполненным эмалью. С каждым годом традиция будет шириться — вплоть до 1917. Отголоски её слышны и сегодня. Так, иностранные министры получают от президента России в подарок часы — с белым циферблатом, гербом и подписью. Мы проследили за историей императорских часов вместе с часовой мастерской Никоновых и одним из её основателей Романом Никоновым.
Роман Никонов
Эксперт часового рынка, консультант по инвестированию и управлению фамильными коллекциями, сооснователь часовой мастерской братьев Никоновых. В мастерскую обращаются за решением любых задач, связанных с предметами класса люкс, делюкс, премиум в формате персонального экспертного сопровождения, рутинного и сложного ремонта часов, а также инвестиционных и консультационных услуг по вопросам максимально выгодного приобретения брендовых аксессуаров и подарков.
Подарок по случаю прорезывания зуба
Поводов для награждения было множество: от военных достижений и повышения по службе до крестин и выдающихся стихотворений. Так, императрица Александра Федоровна пожаловала придворным два подарка «по случаю прорезывания зуба» у дочери. В армии к началу XX века наградная система низших воинских чинов разрослась настолько, что императорские часы вручали за меткую стрельбу, фехтование, верховую езду, хорошую ходьбу на лыжах и отличную гимнастику. В путешествия царственные особы брали наград с запасом: они могли вручаться как по официальному поводу, так и по личному усмотрению монархов.
Александр Мосолов, который заведовал канцелярией Министерства императорского двора, писал в мемуарах: «Никогда нельзя было знать заранее, где, кто и когда удостоится высочайшего подарка; в виде правила, я возил с собой 32 сундука, наполненных портретами, ковшами, портсигарами и часами из всех возможных металлов».
Перед важными праздниками двор напряженно гадал, кому будет оказано высочайшее внимание. И первое, что делал награжденный, — шёл к ювелиру, чтобы узнать стоимость подарка. Чем дороже он был, тем более обласканным чувствовал себя владелец. Расчетливость была обоюдной: в Камеральном отделении, где хранилась императорская коллекция драгоценностей и подарков, точно высчитывали их типы и стоимость. В штате работало десять оценщиков, включая одного оценщика часов.
Никогда нельзя было знать заранее, где, кто и когда удостоится высочайшего подарка; в виде правила, я возил с собой 32 сундука, наполненных портретами, ковшами, портсигарами и часами из всех возможных металлов.
Приобретением «часов от царя» и организацией их торжественного вручения занимался Кабинет Его Императорского Величества. И если к изготовлению медальонов, орденов и украшений привлекали придворных ювелиров, то часы закупались у поставщиков и дорабатывались под награждаемого.
Все поставщики часов для Кабинета были швейцарскими. В тройку крупнейших «оптовых» поставщиков входили Генрих Мозер (Нг. Moser), Павел Буре (Bure) и Вильям Габю (Gabu). А вот часы для царской семьи, иностранных монарших особ и знати поставляли хорошо известные нам Патек Филипп (Patek Philippe), Бреге (Breguet), Вашерон Константин (Vacheron Constantin), Шопар (Chopard), Бове (Bovet), Лонжин (Longines) — за два столетия как будто ничего не изменилось.
Герб — двигатель торговли
Почти все мануфактуры получали звание Поставщика Двора Его Императорского Величества одним и тем же способом: царю преподносились выдающиеся и затейливые часы. Так, уже в 1658 году по этой проторенной дорожке к Алексею Михайловичу попали швейцарские часы в богатом турецком корпусе от греческого купца Анастасова, который помимо прочего привёз и царский жезл — символ власти, заслужив особое отношение монарха к себе.
В 1858 году Тиссо сделает то же самое: он приедет в Россию, чтобы подарить часы императорской семье. Последствия визита будут феноменальными: изделия Тиссо мгновенно станут популярны у дворянства, а самого Шарля-Эмиля сделают императорским поставщиком наградных часов. Причем не массовых, а именных офицерских — их делали только по специальному заказу.
Сегодня Tissot входит в Swatch Group, которая была создана для противостояния кварцевому кризису в 1983 году. Компания переориентировалась на максимально широкого потребителя и производит недорогие часы для среднего класса. На этом поле Tissot сражается за имидж новатора: выпускает часы из дерева или камня, часы, работающие на солнечной энергии. В двух линейках Tissot сохранилась с связь с его великим прошлым: это карманные часы Savonnette и несколько часов из коллекции Heritage, выпущенной к 160-летнему юбилею мануфактуры. Впоследствии часы Heritage были переименованы в Tissot Classic Prince — в память о тесной дружбе с Россией.
Пожалуй, истории известен только один случай, когда царь шел к часам, а не наоборот. После того, как молва донесла до Александра II славу искусного немецкого часовщика Ланге, император заказал у него часы лично. Изделие было выполнено настолько хорошо, что Александр пожаловал Адольфу Ланге за виртуозную работу золотую булавку с бриллиантом. Именно благодаря ей мы знаем, как выглядел Ланге. Специально для императора он сделал фотографию с булавкой и отослал в Россию. Луи Бреге повезло еще больше: Александр дважды встречался с ним в России и один раз в Париже в фирменном магазине Бреге, куда император зашел, движимый страстью к швейцарским часам.
Парадокс: наградные часы делались максимально роскошными и затейливыми, а часы, которые носила царская семья, — максимально просто и лапидарно: без расписных миниатюр, бриллиантов и завитушек. Ценились в них механизмы со сложным устройством и функциями. Вкус у императоров и часовщиков совпадал: сам Луи Бреге занимался люксовыми экземплярами только на заказ, а для души делал строгие и сдержанные модели.
Breguet по-прежнему входят в пятерку швейцарских часов, наиболее любимых в России. Преданность Луи Бреге сложным, но внешне простым часам пережила века. Сегодня буквально в каждой линейке Breguet заложены часовые традиции её основателя. Вершина мастерства — это коллекция Grandes Complications. Как и в XIX веке, это простой классический корпус с королевскими усложнениями внутри.
Я бы отметил, что в Европе до сих пор сохранилась мода носить скромные часы, по которым неясно, сколько они стоят. Например, только опытный глаз может отличить сталь от платины и белого золота — или обратить внимание на минутный репетир: маленькую деталь, которая добавляет к стоимости часов 5 000 000 ₽. Отчасти такая мода вызвана желанием отличаться от России, где любят носить что-то большое, необычное и заметное — как того требует „русская душа“. Хотя в последнее время наши коллекционеры все больше просят меня порекомендовать им что-то в скромном европейском вкусе. Компромисс между одним и другим — это часы Бреге из коллекции Marine на синем циферблате.
Почетное звание императорского поставщика имело ограничения: оно действовало только в период фактического сотрудничества с императорским кабинетом, выдавалось не мануфактуре, а конкретному человеку и не передавалось по наследству. А преимущества звания были огромны. Во-первых, у мануфактуры появлялся крупный и стабильный заказчик — Императорский Кабинет, для которого изготавливались самые дорогие экземпляры. Во-вторых, имидж поставщика помогал продавать обычным людям весь остальной ассортимент. В этом, кстати, и кроется секрет успеха Буре: дорогие часы уходили знати, а основной доход приносили продажи серийных недрагоценных моделей — самая дешевая стоила 2 рубля. Императорский герб на витрине — двигатель торговли.
Буре, а не Buhre
Россия была ключевым рынком для швейцарских мануфактур. Настолько, что названия на циферблатах всегда писались по-русски: Г. Мозер, П. Буре, В. Габю. После революции 1917 года разорившийся Буре перестроится для европейского рынка, и «Буре» сменится на «Buhre».
К швейцарской монополии Россию привело несколько факторов. Прежде всего, часовая промышленность сильно отставала от европейского уровня, а власти не поддерживали местных мастеров инвестициями. Как результат, история часового дела в России выглядит чередой ослепительных, но бессистемных озарений — от Ломоносова до Кулибина. В прибыльное производство удачные изобретения так и не вылились. Красноречивый факт: только одному русскому часовщику удалось повторить часы с турбийоном. В 1829 Иван Толстой скопировал турбийон, изобретенный Луи Бреге тридцатью годами раньше.
Сегодня можно найти много часов XIX–XX века, которые были «сделаны в России». Но фактически все они — швейцарские. Дело в том, что в России действовали высокие таможенные пошлины на ввоз готовых часов, поэтому намного дешевле было импортировать детали: они расценивались таможней как металл. Таким образом, швейцарцы организовывали в России сборочное производство, ввозили готовые механизмы, а русские мастера изготавливали для них корпуса. Далее часы продавались в России или шли на экспорт в Индию и Китай — через ярмарку в Нижнем Новгороде.
Так, монополисты российского рынка наградных часов — Мозер и Буре — держали производство в швейцарском Ле-Локле, а в России — сборочные мастерские, склады и лавки с гербом императорского поставщика.
Только одному русскому часовщику удалось повторить часы с турбийоном. В 1829 Иван Толстой скопировал турбийон, изобретенный Луи Бреге тридцатью годами раньше.
Часы от царя
Наградные часы периода царствования Николая I — редкая птица на современном антикварном рынке: большинство экземпляров хранится в музеях и частных коллекциях ввиду исключительной сложности и ценности. В основном они вручались за военные и дипломатические достижения, которых в тот период у страны было много: Крымская война, кампании в Венгрии и Польше, русско-турецкая война. Награду мог получить не только высокий воинский чин, но и простой солдат — за подвиг или проявленное мужество.
На фото: часы с портретом Александра II. Золото, эмаль, инкрустация. Механизм с китайским дуплексным спуском фирмы Флерье (Fleurier). Музей Метрополитен.
Так как часы были наградой, к ним прилагалась соответствующая документация: удостоверение и отметка в послужном списке. От нее в том числе отсчитывалось время до получения следующей награды и новой должности или звания. К началу двадцатого века все часы имели свой номер и каждое награждение документировалось. Благодаря подробным спискам возможно восстановить многое из истории императорских часов и обладателей. Были даже такие, кто никогда не видел свою награду. Один из них — призванный в 1916 году на войну санитар Петроградского резерва Сергей Есенин.
Непосредственным начальником Есенина стал дворцовый комендант Ломан. Он поспособствовал тому, чтобы поэт реже бывал на линии фронта и почаще — в Царском селе, а именно в лазарете, попечителями которого были царевны, дочери Николая II.
В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Берёзки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых Царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
Эти стихи Есенин написал при активном содействии Ломана, который требовал от поэта торжественных произведений для лазаретных праздников с участием высочайших гостей. На одном из таких праздников Есенин прочел стихотворение «Младым царевнам» перед самими царевнами, которые приняли его весьма благосклонно. Стараниями Ломана Есенину были пожалованы золотые часы от царя и деньги. Как выяснилось позже, хлопотал Ломан не о поэте. Дворцовый комендант оставил наградные часы Есенина себе, а Есенину отдал обычные. Меньше чем через год подлог всплыл: в 1917 при обыске квартиры у Ломана нашли массу золотых украшений и часов, включая те, которые принадлежали Есенину. Это удалось выяснить как раз благодаря подробной документации. Часы неоднократно пытались вручить поэту, но его никак не могли разыскать.
У ношения часов был свой протокол: разным категориям служащих и военных регламентировалось, как носить часы — на борту или бортом, по каким дням и прочее. Обладатель награды получал почет и уважение товарищей по службе и обычных людей, которые понимали высокий статус императорского подарка. Хотя и здесь были исключения.
Артисты оперы или балета получали царский подарок в день своих бенефисов. Женщинам полагалось драгоценное украшение, мужчинам — золотые часы. В мемуарах балерина Кшесинская отзывается о них как о шаблонных изделиях, не отличающихся изяществом, и опасается получить подобную вещь в подарок: ведь её, согласно регламенту, нужно будет носить. Через членов царской семьи Кшесинская добивается того, чтобы император подобрал ей особенное украшение. Настойчивость сделала свое дело, и балерина получила в подарок изящную брошь в виде змеи, которую царь и царица выбирали вместе. Царь просил передать, что змея — это символ мудрости. Остается только догадываться, что подразумевала под змеей царица.
К концу XIX века производство часов стало относительно более простым и дешевым, и количество награждений возросло. За 14 лет правления Александра III императорский кабинет вручил почти 3 500 часов на общую сумму 280 000 р. Внешний вид часов изменился: корпус и механизм стали делать не из золота, а из серебра с позолотой или только из серебра. Эмалевый портрет императора заменили на гравированный. На обратной стороне изображали герб либо — если награда была военной — эмблему, указывающую на тип войск: пехота, кавалерия, артиллерия, морские войска.
На фото: отреставрированные наградные часы Альтшвагер, начало XX века. Частная коллекция
При Николае II портрет императора вовсе пропал с часов — его место занял государственный герб. В исключительных случаяхв на часах выкладывали бриллиантами личный вензель Николая. На призовых часах, которые вручались за победу в военных состязаниях, картуш обзавелся конкретной информацией о виде соревнования. Например, на часах «за отличную стрельбу» изображались то оружие, на котором соревновались военные, и если оно технически изменялось со временем, картуш обновляли.
В наши дни интерес к призовым часам был серьезно подогрет книгой Анатолия Вилкова: автор исследовал и классифицировал их разнообразные типы, проанализировал ценность отдельных экземпляров. Как итог, на аукционах появилось много подделок, а средняя цена на призовые часы выросла до нескольких сот тысяч рублей.
Если вам удастся увидеть настоящий экземпляр, а не подделку, будьте уверены: эти часы держал в руках император. В мирное время награждение происходило в Красном селе, и каждые часы монарх вручал лично. То есть, тому же Александру III пришлось перетрогать минимум 3 477 часов, а Николаю II — примерно 10 000.
Тройка монополистов
80% наградных часов были изготовлены мануфактурой Буре — тогдашним часовым монополистом. К 1917 году она нарастила производство до 40 000 в год — каждые третьи часы Буре покупались императорским кабинетом. Этим тесная связь часовщика и двора не ограничивалась: в 1880 году Буре стал оценщиком при Камеральном отделении, то есть непосредственно сам влиял на объемы и сумму закупок наградных часов.
Влияние бренда распространялось за пределы России: на парижской Всемирной выставке в 1900 году часы Буре получили золотую медаль. Но, как мы помним, правил без исключений не бывает: находились те, кому часы Буре не нравились, и это опять представители творческой элиты.
В 1903 году по случаю юбилея правящей династии был устроен концерт. Каждый участник получил от царя подарок — уже упомянутые Кшесинской золотые часы Буре для мужчин. Федор Шаляпин отказался принять высочайшую награду, ведь год назад он получил такие же, 150-рублевые. Авторитет Шаляпина был непререкаем, часы вернулись в императорский кабинет. Там их украсили рубинами и бриллиантами, увеличив цену до 450 рублей. И вот счастливый финал: Шаляпин принял подарок.
Революция фактически убила мануфактуру Павла Буре. Некоторое время марка пыталась обосноваться на европейском рынке — благо, производство изначально находилось в Швейцарии, но прежнего успеха ей было не достичь. Пять лет назад в Москве заработал «Торговый дом по возрождению традиций часовщика Павла Буре». Дом занимается производством часов и просветительской работой и даже предпринимал попытки снова укрепиться в статусе главных русских часов: под брендом Павла Буре были выпущены первые российские часы с репетиром. К сожалению, чтобы выйти на мировой уровень, этого недостаточно. Если судьба дома и сложится удачно, то он по-прежнему останется диковинкой с местным колоритом.
А вот что пережило революцию — это ассортиментная политика Буре. Теперь у всех лучших мануфактур есть линейки с недорогими часами, которые стилистически связаны со своими дорогими аналогами. Конечно, понятие «недорого» здесь очень растяжимое: недорогой Rolex от недорогого Audemar Piguet отделяет примерно миллион рублей. Крупные часовые выставки подчеркивают стремление мануфактур выводить дополнительные бюджетные линейки. Например, недосягаемые Ulysse Nardin запустили новое производство, чтобы выпустить «младшие» модели часов Freak, которые дешевле флагманских Freak в три раза.
Главными конкурентами Буре были швейцарские мануфактуры Генриха Мозера и Вильяма Габю. Как и Буре, они держали производство в Швейцарии, а магазины — в России. Обе компании изготавливали ценные экземпляры для двора и обычные для «среднего класса». Как и сегодня, самыми дорогими были часы с королевскими усложнениями: с репетиром, боем минут и четвертей, вечным и лунным календарем. Только это были еще карманные, а не наручные часы. Имя Мозера, как и Буре, оставалось на слуху долгое время после революции. В 1970 году Бродский пишет:
Я из бездонных мозеровских блюд
так нахлебался варева минут
и римских литер,
что в жадный слух,
который прежде не был привередлив,
не входят щебет или шум деревьев —
я нынче глух.
У Мозера и Габю были дополнительные источники дохода: Мозер поставлял часы не только для императорского кабинета, но для нужд железных дорог, а Габю производил ювелирные украшения. Кстати, над дизайном часов работала жена Габю — именно она придала свойственную бренду утонченность.
На фото: серебряные наградные часы «За отличную езду в орудиях» мануфактуры Мозера, конец XIX века.
С Мозером и Габю революция обошлась не менее жёстко, чем с Павлом Буре. Сегодня Moser — узконишевая мануфактура, неизвестная в России и не стремящаяся сюда вернуться. Тем не менее, как и у Tissot, в каталоге Moser мы можем найти коллекцию Heritage, в которой мастера ностальгически обыгрывают имперские традиции карманных часов. В числе экспериментов Moser — «альтернативные часы» с классическим механизмом, заключенные в корпус, напоминающий Apple Watch. Часы Moser в 2019 году интересны коллекционерам, которых трудно удивить, и тем, кто привязан к особенной эстетике мануфактуры. С точки зрения инвестиций у Moser перспектив нет.
А Вильям Габю практически повторил путь Буре: после революции производство было свернуто, в начале XXI века энтузиасты пытались возродить бренд, но это ни к чему серьезному не привело..
После революции высокий статус наградных часов не изменился. Просто их стало меньше. Например, временное правительство использовало запасы часов из императорского кабинета для поощрения военных. Генерал Корнилов даже учредил собственную награду: часы за меткую стрельбу по большевикам. Что интересно, на часах размещали билибинский вариант герба без корон, который за глаза называли курицей. До 2016 именно его чеканили на российских монетах (корона вернулась на них три года назад).
Большевики тоже сохранили любовь к швейцарским часам: у Ленина были настенные Буре и наручные Мозер, у Сталина — уже небольшая коллекция, включая часы Картье, подаренные де Голлем. Часами награждались все Герои Советского Союза. Правда, это были не Буре и не Тиссо, а «Вымпел».
Спустя двести лет стандарты для подарка «императорского» уровня не изменились. Это классические модели швейцарских мануфактур: Breguet, Audemar Piguet, Patek Philippe, Ulysse Nardin и Vacheron Constantin — старейшая в мире часовая мануфактура. В почёте и немецкие бренды с уникальными техническими находками: Glashütte, A. Lange & Söhne. Довольно сильно интерес к бренду IWC был подогрет Владимиром Путиным (до этого он носил Blancpain, и теперь лист ожидания у этой мануфактуры фантастический). Хорош для подарка и Jaeger-LeCoultre. Он не входит в пятерку инвестиционно привлекательных часов, но стабильно держится в десятке лучших часов мира.
Если подарок для дамы, то беспроигрышным вариантом будет Cartier.
Серьезное вмешательство, например, инкрустация, не одобряется. Так в свое время мог сделать только Шаляпин, увы. Заказывать инкрустацию имеет смысл, если вкусы будущего владельца хорошо известны либо если он может примерить часы заранее и дать свои рекомендации.
К гравировке подход двоякий. С одной стороны, если у владельца подарка наступят сложные времена, и он захочет продать часы, гравировка удешевит их. С другой, гравировка — знак особого внимания, которая может значить больше, чем сами часы. А современные технологии точно расскажут о силе чувств дарителя. Например, тампопечатью можно нанести надпись или имя на циферблат — вместо названия бренда или же под ним. Либо сдержанно поместить гравировку на внутреннюю сторону браслета (на ремешке надпись выдавливается). У меня в коллекции есть такие часы-подарок — с моими инициалами RN.
Литература
Игорь Зимин. Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых. Повседневная жизнь Российского императорского двора. — Москва, 2013.
Игорь Зимин, Александр Соколов. Ювелирные сокровища Российского императорского двора. — Москва, 2013.
Анатолий Вилков. Призовые часы в Российской императорской армии. — Collector’s book, 2004.
