Основание Петербурга и активное строительство новой столицы государства послужили причиной переселения на берега Невы мастеров самых разных профессий. В их числе на новое место были переведены и изразечники, которые должны были наладить изготовление печей. Как и любая другая область, которой касался молодой государь, изразцовое производство претерпело существенные изменения, порвав с традицией XVII века и обратившись к Западной Европе. Первые новые изразцы были созданы на казённых Невском, Тосненском и Стрельнинском кирпичных заводах уже в 1715 году. Хотя возможно, что опыты по их изготовлению начались на петербургских предприятиях несколько ранее. Из письма заведующего адмиралтейским кирпично-черепичным заводом в Стрельне князя Юрия Щербатого к графу Ф. М. Апраксину от 28 июня 1713 года известно, что в это время на заводе находилась сделанная по голландскому образцу обжигательная печь и работал «кафельный мастер, который учит делать черепицу».
Связи с европейским производством выразились не только в подражании привозной печной керамике. Начиная с 1720‑х годов во главе петербургских изразцово-кирпичных заводов стоял голландский мастер Матвей Фонармус, а на производстве были заняты иностранцы Юрий Отт, Елиас Збус, Питер Эгебрехт и другие. Кроме того, некоторые мастера Невских кирпичных заводов в 1710–1720‑х годах посылались в Голландию для обучения гончарному делу.
Сохранились названия некоторых типов расписных изразцов, выпускавшихся петербургскими заводами в это время: «в каймах», «не в каймах», «ландшафтные» (или «русские»), «ревельской манеры», «гамбургские большой и малой руки», «решётка с кубиками». С появлением новых изразцов изменилась и конструкция печи, отличавшаяся теперь чётким горизонтальным членением профильными тягами на три яруса и уменьшающимся снизу вверх объёмом. У некоторых печей (например, в Летнем дворце) вместо кирпичного основания — подия — делались деревянные ножки. Приблизительно в это же время появляются и так называемые проёмные печи, имеющие общую топку и конструктивно объединённые в единое целое.
При производстве расписных изразцов существовало чёткое разделение труда. Так, в бригаде мастеров Невских кирпичных заводов, делавших изразцы для Рундальского дворца Бирона в 1737–1740 годах, помимо бригадира Ивана Ушакова было семь гончаров, изготовлявших изразцы, и два живописца, занимавшихся их росписью. Роспись изразца производилась в два этапа. Сначала по трафарету на лицевую сторону наносился рисунок, который затем прописывался кистью. Менее умелые живописцы изображали рамки, пейзаж, раппортное обрамление, сам же сюжет исполнялся более опытным художником.
Приблизительно во второй трети XVIII века начинают появляться расписные полихромные изразцы, сюжет которых поясняется надписью в фигурном обрамлении. На изразцах преобладает белый фон, а расположенный в центре сюжет заключается в узкую прямоугольную рамку или полураппорт, идущий по краю. К 1750–1760‑м годам рисунок изразцов измельчается, становится более замысловатым и утончённым. В это же время изменяется и конструкция печи, превращающейся в двух-трёхъярусное сложнопрофильное барочное сооружение с горизонтальным и вертикальным членением объёма, фигурным завершением и арочным основанием. Печной набор усложняется и состоит теперь из стенных изразцов (обычных и удлинённых), пяти видов поясовых изразцов, балясин и угловых полуколонок. Примером подобной новой конструкции могут служить печи петербургского производства (1760–1764 гг.), находящиеся в актовом зале Петершуле.
По закону Московской губернской канцелярии «О невозвышении цен на всякие припасы и материалы по случаю бывшего в Москве мая 5 дня 1752 года пожара и о продаже оных по прилагаемой у сего таксе» в это время изготовляется несколько видов изразцов: «живописные, на которых лица означаются лучшею самою работою» (стенные — 4 р. за сотню, угловые — 6 р., мелкие — 2 р.), «таковые же средней работы» (стенные — 3 р. за сотню, угловые — 4,5 р., мелкие — 1,5 р.), «китайские живописные самое лучшею работою» (стенные — 4 р. за сотню, угловые — 6 р., мелкие — 2 р.), «гладкие белые с каёмками» (стенные — 2 р. за сотню, угловые — 3 р., мелкие — 1 р.), «шпелмовые и гладкие зелёные и гладкие ж белые без каём» (стенные — 1,5 р., угловые — 2,25 р., мелкие — 0,75 р.). Для сравнения, по этому же закону пуд ржаной муки стоил 10–11 копеек.
В последней четверти XVIII века рисунок изразцов упрощается. Появляется и новая конструкция печи, в декоре которой используются элементы классической архитектуры, — сухарики, пилястры, капители, каннелюры, фронтоны. Первоначально они ещё имитируются росписью по всему зеркалу печи и являются частью большой композиции с вазами, корзинами, гирляндами и венками. Позднее архитектурные элементы передаются уже с помощью рельефа. Теперь печь представляет собой белое монументальное сооружение круглой или прямоугольной формы, декорированное архитектурными деталями и скульптурой, а её центральная часть часто украшается барельефом мифологического или аллегорического содержания. Проектированием печей занимаются известные архитекторы. Например, на фаянсовой фабрике Альбрехта Фридриха Конради в Красном Селе по рисункам Антонио Ринальди были созданы печи для парадных залов Мраморного дворца. Там же изготовлялись печи по рисункам Кваренги и Камерона.
Производство белых печей с ордерными элементами продолжается и позднее. Однако их формы и декор существенно упрощаются, становятся более функциональными. Это уже были так называемые голландки, получившие широкое распространение. Значительная часть подобных печей производилась на финляндских заводах («Або», «Ракколаниоки», В. Андстена).
В 1830‑х годах в стране возникает интерес к русской национальной культуре. В связи с реставрацией памятников архитектуры появляется необходимость в замене или восполнении старого изразцового декора. Так, в 1856–1859 годах по проекту Ф. Ф. Рихтера на петербургском заводе Б. Лядова восстанавливаются печи палат бояр Романовых в Московском Зарядье, а в 1864 году для ярославского храма Иоанна Предтечи в Толчкове здесь же изготавливаются фасадные изразцы по старым образцам. Востребованными становятся и печи с русской орнаментикой. Например, в начале 1870‑х для столовой дворца великого князя Владимира Александровича (Дворцовая наб., 26) подобную печь по проекту А. И. Резенова изготовила известная петербургская мастерская Л. П. Бонафеде, располагавшаяся на территории Императорского Стеклянного завода. Большой интерес представляют и печи в доме Д. С. Сипягина (наб. Мойки, 120). В 1897–1898 годах для реконструировавшихся Н. В. Султановым интерьеров здания было приобретено несколько подлинных печей XVIII века, недостающие изразцы которых были воссозданы на одном из заводов «Тов-ва М. С. Кузнецова».
Несмотря на то что в последней трети XIX века изразцовое производство России бурно развивалось (в 1887 году в стране было 163 гончарных, черепичных и изразцовых завода, а в 1897‑м — уже 266), значительная часть печей поставлялась в столицу предприятиями Германии, Польши, Украины и Белоруссии. Только в 1897 году из-за рубежа было ввезено 242 тысячи пудов «глиняных плиток, печных изразцов и кафлей» на сумму 371 тысяча рублей.
На рубеже XIX – XX веков изразцовое искусство испытывает влияние модерна с характерными для него замысловатыми растительными мотивами, ярким колоритом и сложными приёмами декора. В 1900‑х годах наиболее значительным отечественным поставщиком печей для Петербурга является художественно-керамическое производство «Гельдвейн – Ваулин», основанное в 1906 году в Кикерино. Предприятие сотрудничало с такими известными художниками, как А. Т. Матвеев, С. В. Чехонин, П. В. Кузнецов, и создавало уникальные произведения для оформления интерьеров и фасадов зданий. Среди них можно отметить изразцовую печь с павлинами в доходном доме Захаровых (Клинский пр., 17, правая часть — Серпуховская ул., 19), созданную, возможно, по проекту А. Я. Головина.
Как и прежде, изразцовые печи в это время оставались предметом роскоши. По данным прейскуранта 1913 года, стоимость изразцового печного набора составляла 100–250 рублей золотом, в то время как средняя годовая зарплата фабрично-заводского рабочего в этот же период была 263 рубля, а учителя церковно-приходской школы — 120 рублей.
В начале XX столетия в Петербурге начинают вводиться новые виды отопления. По данным 1900 года из 9597 зданий 609 были частично или полностью переведены на паровое, водяное и электрическое отопление или обогрев горячим воздухом. Первым зданием в Ленинграде, получившим горячую воду от сети центрального теплоснабжения, стал дом № 96 по набережной Фонтанки. 25 ноября 1924 года по теплопроводу от 3-й ГЭС, переоборудованной по проекту профессора Электротехнического института В. В. Дмитриева и главного инженера 3-й ГЭС Л. Л. Гинтера, туда поступила горячая вода. В 1928 году в городе уже насчитывалось 32 теплофицированных здания, а в 1940‑м — 420. К 1960‑м годам водяное отопление окончательно вытеснило печное, а многие печи, являвшиеся уникальными произведениями искусства, были уничтожены.
Возрождение интереса к изразцовым печам наступило в 1990‑х годах, однако теперь они уже несли не функциональную, а скорее эстетическую нагрузку. Большую роль в восстановлении печей и расчистке заброшенных дымоходов сыграли члены петербургской Артели трубочистов, преобразованной в настоящее время в Гильдию печников и трубочистов Санкт-Петербурга.
