Красносельский воинский лагерь возник во второй половине XVIII века, его территория делилась речушкой Лиговкой на авангардный (западный) и главный (восточный) берега. Фронтом лагерь разворачивался на Военное поле, достопримечательностями которого были обнесённая рвом Лабораторная роща и знаменитый Царский валик. Роща, как правило, играла роль атакуемого или защищаемого объекта, а у Царского валика во время смотров, парадов и манёвров находился государь. Гвардейские стрелки, армейские полки округа и военные училища традиционно стояли в авангардном лагере, а в главном — 1-я, 2-я гвардейские пехотные дивизии с артиллерией, Офицерская стрелковая школа и рота Пажеского Его Величества корпуса. Вся кавалерия, включая армейские полки и лейб-гвардию, квартировала по окрестным деревням, увеличивая площадь Красносельского лагеря на несколько вёрст.
Лагерный сбор проходил в два этапа. С начала мая до середины июля войска занимались строем и стрельбами. Стреляла гвардия отлично, поощрялась состязательность между полками. В 1906–1908 годах элитной 1-й гвардейской дивизией, куда входили лейб-гвардии Преображенский, Семёновский, Измайловский и Егерский Его Величества полки, командовал генерал-майор П. А. Лечицкий. Он довёл стрелковую подготовку до совершенства. Сын заурядного сельского дьякона, произведённый в офицеры в 1880 году из подпрапорщиков, не имевший ни денег, ни протекции, Лечицкий отличился в русско-японской войне и заслужил высокое назначение благодаря исключительно ревностной службе. Гвардейское офицерство вначале с сомнением отнеслось к новому командиру дивизии, но, узнав его, в полной мере оценило. А офицеры Семёновского полка совершили поступок, нарушивший все существовавшие правила и традиции: приняли в собрание постороннего для полка Лечицкого временным членом.
Умный, спокойный, тактичный командир дивизии пришёлся ко двору, хотя поблажек по службе не давал никому. Холодным летом 1907 года въед-ливый службист Лечицкий так гонял гвардейские полки вверенной ему дивизии, что в конце концов стал жертвой одного из куплетов, сочинённого признанным полковым поэтом семёновцев князем Ф. Н. Касаткиным-Ростовским:
Надоела нам страшно наводка,
Надоел нам Лечицкий давно…
Лишь одно утешение — водка,
Жизнь иначе была бы […]
Пой, ласточка, пой…
Во время Первой мировой войны генерал от инфантерии Платон Лечицкий отлично командовал 9-й армией, а после Февральской революции 1917 года вышел в отставку.
На втором этапе сборов — с середины июля — войска три-четыре недели занимались тактической подготовкой, завершавшейся манёврами. На гвардейском жаргоне переход от одного типа занятий к другому назывался «переломом». Лейб-гвардии поручик Семёновского полка Ю. В. Макаров вспоминал об этом так: «Гвардейские “малые манёвры” в период до и сразу после японской войны были сплошной анекдот. Первые три дня войска занимались передвижениями, совершая переходы иногда довольно утомительные. Всё это была подготовка к последнему дню “генеральной атаки”, которая с двух сторон, в определённый час начиналась и велась всегда на определённый и заранее всем известный пункт — царские экипажи, около которых разбивалась царская палатка. В последнюю минуту, вблизи этой палатки, стоя обыкновенно на пригорке, в самом центре сражения, с биноклем в руках, государь Николай Второй мог любоваться, как с двух противоположных сторон на него идут густые цепи рослых гвардейцев, готовясь к финальной сшибке. Приблизительно за 100 шагов до экипажей офицеры, размахивая шашками, с криком “ура” увлекали свои войска в атаку и люди, смыкаясь с начальником, самоотверженно бросались вперёд. Очень увлекаться и набегать на царские экипажи со штыками наперевес, впрочем, тоже не рекомендовалось. В самый решительный момент, когда вот-вот произойдёт свалка, царь подавал знак. Стоявшие рядом с ним два лейб-трубача конвоя поднимали свои серебряные рожки и раздавались мелодичные звуки “отбоя”. Войска останавливались, как вкопанные, и манёвр, к общей радости, был кончен. Минут 20 занимал “разбор манёвра”, на который вызывались старшие начальники, а затем, никогда не позже двух часов дня, в самое обеденное время, всё большое начальство, включая командиров полков, шло закусывать в царскую палатку. Для прочих господ офицеров около палатки, на траве, расстилались скатерти, на которых были расставлены тарелки с хлебом, ветчиной и холодным мясом, и бутылки с пивом и вином. Чины питались из своих походных кухонь. В этот день холодным завтраком царь угощал больше 1500 офицеров».
Старшие штабы и войсковые начальники с удобствами располагались в деревянных зданиях, в самом Красном Селе, ухоженном и имевшем, по одному из свидетельств, «вид благоустроенного дачного поселка, которым на время завладели войска». Позади главного лагеря, на осушенном болоте, размещалось стрельбище, поэтому в тылу постоянно слышались треск выстрелов и сигналы пехотных горнистов. В авангардном лагере не только господа офицеры, но и нижние чины квартировали в длинных деревянных одноэтажных бараках, а в главном нижние чины жили в аккуратных холщовых палатках, под защитой специально посаженной и бурно разросшейся берёзовой рощи. За солдатским лагерем расстилалось широкое прямое шоссе («офицерская линейка»), вдоль которого располагались офицерские дачи, а за ними — полковые учреждения, солдатские столовые и особенная институция красносельских лагерей — офицерские собрания.
Именно «собранская» жизнь заполняла офицерский досуг во время Красносельского сбора. Футбол, например, не привился, и первые пробные матчи летом 1907 года между сборными семёновцев, кавалергардов и долговязых конногвардейцев выглядели скорее комично, чем серьёзно. В зависимости от полковой традиции допускались карты и бильярд, но азартная игра, безусловно, пресекалась. Собрание же было клубом, местом непринуждённого общения и, конечно, всегда изысканного и вкусного питания. Официальные полковые трапезы требовали обязательного присутствия офицера и строгого этикета. Например, в Семёновском полку курить можно было только тогда, когда командир чуть привстанет за столом. В лагере в Красном Селе кормили лучше, чем в Петербурге, и обычный обед, за который офицер платил из своего кармана, состоял из четырёх блюд — супа, рыбы или зелени, мяса, сладкого и кофе с ликёром. Несколько раз в месяц на обеды (в нашем понимании, скорее ужины) можно было приглашать гостей, военных или штатских.
«Выпить рюмку и закусить» в собрании означало, как минимум, выпить три-четыре рюмки водки и отведать одну из закусок. Генерального штаба генерал-майор Б. В. Геруа, вышедший в 1895 году подпоручиком в Егерский полк, описывает их так: «Разных сортов сыры, маринованные грибки и белые грибы в сметане, гречневая каша “по-драгомировски”, ветчина обыкновенная и вестфальская, колбасы горячие, сосиски в соусе из помидоров, баклажаны с перцем, маленькие биточки в разных соусах». Вместе с закуской цена обеда поднималась до 1.30–1.40 рубля, что при 86-рублевом месячном жаловании гвардейского подпоручика было довольно ощутимо для офицерского кошелька, особенно в аристократических кавалерийских полках.
К тому же все расходы по многочисленным приёмам гостей, в том числе шефов и высочайших особ, раскладывались поровну на всех господ офицеров принимавшего полка, независимо от чина, и, соответственно, от размеров жалованья. Всё, что угодно, включая вино или шампанское, в собрании можно было получить в кредит. Часто долг угрожающе рос и требовал непременного погашения, обязательно до начала очередного Красносельского сбора — первого мая следующего года. У некоторых молодых офицеров сумма «кредита» вырастала до двух-трёх тысяч рублей. Если должник не мог расплатиться, ему приходилось покидать полк и его имя навсегда вычёркивалось из полковых списков. Непогашенный долг раскладывался поровну на всех господ офицеров. Кроме умения разумно тратить деньги, в полку требовалось «умение» пить, оставаясь при этом в рамках приличного поведения, хотя порой приёмы гостей из других элитных полков превращались в своеобразное питейное состязание.
Летом 1914 года Красносельские лагерные сборы прервались навсегда. Собранские «книги жалоб» и комические выписки из них, «Государев смотр» на Царском валике, неписанные традиции поведения, быт нижних чинов и особенности службы в летних лагерях — всё это осталось в истории гвардии.
À PROPOS
Редакция ЖУВЦ благодарит «Европейские предместья» за бескорыстную помощь в создании этой публикации.
