Стартовые позиции будущего полководца были отменными: по праву рождения он принадлежал к старинной боярской фамилии. Отец его, Пётр Васильевич по прозвищу Большой, был видным воеводой при царе Алексее Михайловиче и по первому браку стал отцом пятерых сыновей и одной дочери. Борис, родившийся в апреле 1652 года, был старшим из них. Придворная служба стольника, начатая в 13 лет, не вдохновляла бойкого юношу: его влекли сражения, дальние страны... Этим двум областям — военной и дипломатической — и будет посвящена его долгая жизнь... Карьера Шереметева началась по тем временам поздно: только в 27 лет он получает первое военное назначение — в Большой полк товарищем воеводы, но уже через три года, в 1682 году, при воцарении Иоанна и Петра, его жалуют боярским чином. Следующий скачок карьеры Бориса Петровича происходит на дипломатическом поприще: весной 1686 года его среди прочих назначили «быть в ответе» на московских переговорах с послами Речи Посполитой. Переговоры были тяжёлыми, но завершились успехом: союз с поляками, направленный против турок, был заключён на русских условиях. Шереметеву дипломатическая победа принесла звание «ближнего боярина и наместника Вятского» [1, c. 36], а также место главы пышного русского посольства, отправленного в Варшаву для ратификации заключённого Вечного мира.
По возвращении — вновь военное назначение: он получает важную должность воеводы Белгородского разряда, отвечавшего за охрану южной границы от крымских набегов. В 1688 году Шереметеву впервые довелось лично поучаствовать в боях с татарами, но без особого успеха: храбро сражавшись, он не достиг победы и был оставлен служить вдали от столицы. Пётр Первый вспомнил о белгородском воеводе только в 1695 году, когда пришло время идти на османский Азов. Царь поручил Шереметеву командование вспомогательной армией, направленной к низовьям Днепра, чтобы отвлечь на себя крымцев. Здесь и случился громкий военный успех будущего фельдмаршала: после непродолжительной осады ему сдалась небольшая османская крепость Кызы-Кермен (нынешний Берислав, Украина). Это была первая (и единственная в тот год) победа войск Петра над турками. Заслужив доверие молодого царя, весной 1697 года Шереметев получает от него новое ответственное поручение — уже по дипломатической линии. За время пребывания Великого посольства во главе с самим Петром в северных протестантских странах, боярин — как бы по своей инициативе и на собственный кошт — посетил католические державы: Речь Посполитую, Священную Римскую Империю и Итальянские государства. Он останавливался в Варшаве, Вене, Венеции, Риме, везде ведя переговоры «на высшем уровне» об организации совместного натиска на османов. Самой дальней точкой его вояжа стала Мальта, где Шереметева приняли с большой помпой и даже сделали кавалером Мальтийского ордена — против всех своих правил, закрыв глаза на то, что он крещён по православному обряду и к тому же женат. Он стал мальтийским кавалером первым из россиян, чем впоследствии неизменно гордился. Всюду Борис Петрович демонстрировал вполне европейский политес и, хотя и не достиг особого успеха в своей дипломатической миссии, немало сделал для истребления прежних стереотипов о «стране варваров и медведей» и становления нового, положительного имиджа России как культурной державы.
Поначалу Северная война не принесла Шереметеву лавров: напротив, командуя конным отрядом под Нарвой, он после небольшой выигранной стычки не сумел использовать удачный момент и отступил, чем вызвал негодование царя. Не отличился воевода и в разгромном для русских Нарвском сражении 19 ноября 1700 года. Тем не менее Пётр, лишившийся большей части своего офицерского корпуса, не имел выбора и вскоре поручил ему возглавить конный отряд, чтобы «итти вдаль для лутчего вреда неприятелю» [2, c. 59]. Тактика «малой войны» в Лифляндии продолжалась весь следующий год: Шереметев и его противник, шведский полковник Шлиппенбах, предпринимали время от времени краткие рейды и вступали в стычки, не приносившие никаких результатов. Наконец русские смогли застать шведов врасплох и 29 декабря 1701 года одолели их в сражении при Эрестфере (ныне Эраствере, Эстония). Вновь, как и с османами, Шереметев одержал первую победу в идущей войне, но теперь её значение было не в пример больше. Русская армия была деморализована нарвской катастрофой, и первый успех, пусть и небольшой, над могучим противником в тот момент нужен был как воздух. Пётр наград не пожалел: победителя шведов произвели в генерал-фельдмаршалы (третьего в российской истории). Кроме того, Шереметева наградили единственным у нас тогда орденом Святого Апостола Андрея Первозванного (Борис Петрович стал его четвёртым кавалером — раньше самого Петра) [3, c. 29]. Через полгода — новый разгром шведов у мызы Гуммельсгоф 18 июля 1702 года, сделавший Шереметева хозяином Лифляндии. Среди укреплённых городков, взятых тогда русскими войсками, был и Мариенбург (ныне Алуксне, Латвия). Один из приобретённых там трофеев волей случая вошёл в историю: это была пригожая и смышлёная 18-летняя служанка по имени Марта. Немолодой уже Борис Петрович (ему было пятьдесят) очень привязался к ней и держал при себе больше года. В августе 1703-го её прелестями походя впечатлился «полудержавный властелин» Александр Меншиков, который чуть ли не силой вытребовал девушку себе, но ненадолго: через пару месяцев её приметил царь и забрал у своего «мин херца». Это была будущая супруга Петра и императрица Российская Екатерина Первая… Так Шереметев, можно сказать, породнился с самим Петром Первым.
Эти две победы фельдмаршала оказали большое влияние на весь ход Северной войны, устранив угрозу нападения шведов с юга и сделав наконец возможным осуществление давнего петровского плана по овладению Приневьем и выходом России к Балтийскому морю. Для этого нужно было сначала взять шведскую крепость Нотебург, бывший русский Орешек — хорошо оснащённую твердыню, стоявшую на острове при истоке Невы из Ладожского озера. Войска Шереметева приступили к ней по всем правилам, и после 15-дневной осады и 12-часового отчаянного штурма 11 октября 1702 года крепость пала. «Правда, что зело жесток сей орех был, аднака, слава богу, счасливо разгрызен» [3, c. 36] — гордо писал Пётр в одном из писем. Но это было полдела: Шлиссельбург («ключ-город», как назвал взятую крепость царь) лишь открывал путь к покорению Невы. Вблизи от её дельты, у впадения речки Охты в Неву, стоял ещё один шведский город Ниеншанц — это и была следующая цель русских. 22 апреля 1703 года неожиданно для неприятеля армия фельдмаршала появилась под стенами Ниеншанца. После недельной осады 1 мая 1703 года город был взят. Как и под Нотебургом, договор о капитуляции составлялся от имени Шереметева, ему вручались и ключи от крепости. Устье Невы, это заключительное, по словам Петра, место, было в руках русских: программа, с которой Россия вступала в войну, оказалась выполнена. Символом этого свершения станет наш город, заложенный царём через две недели, 16 мая, и потому Шереметев по праву должен считаться одним из основателей Петербурга. Впрочем, сам фельдмаршал при основании города не присутствовал — в тот год он завоевал ещё шведские крепости Копорье, Ям (теперь Кингисепп) и Везенберг (Раквере, Эстония). С этого времени Шереметев становится ближайшим сподвижником Петра в Северной войне со шведами. В 1704 осаждает город Дерпт (Тарту, Эстония), в 1710 — берёт Ригу, командует пехотой при Полтаве, где получает ранение (1709), руководит экспедиционным корпусом в Померании и Мекленбурге (1715), участвует и в Прутском походе против османов (1711). За успешное подавление стрелецкого мятежа в Астрахани весной 1706 года Пётр, исчерпавший уже все имеющиеся в его распоряжении титулы, возвёл Бориса Петровича — впервые в российской истории! — в графское достоинство.
И тем не менее Шереметев никогда не был близок царю: сказывалась двадцатилетняя разница в возрасте, различия в мировосприятии и темпераменте. Да, Пётр чтил родовитость и чин своего старого фельдмаршала: ему было предоставлено право входить в царский кабинет без доклада, где Пётр встречал его стоя — не как подданного, а как высокого гостя, величал только по имени-отчеству, уважительно провожал до двери. На ассамблеях царь лично освободил Бориса Петровича от штрафного Кубка большого орла, которым обычно карались у него ленивые или опоздавшие гости. Но при этом Пётр никогда не доверял Шереметеву до конца — как, скажем, тому же Меншикову. Ему претила извечная боязнь ответственности, нерешительность и медлительность полководца. Не раз вызывала резкое раздражение монарха и склонность Шереметева «толковать» указы: посчитав «по своим резонам» какой-то из них в данный момент «неудобным» и зная переменчивую натуру Петра, он мог под разными предлогами отложить его выполнение. Невысоко самодержец оценивал и стратегические способности главнокомандующего, чьи поражения сменялись победами только при значимом перевесе его сил над противником.
Можно сказать, что царь использовал своего титулованного подчинённого, говоря по-современному, в качестве военспеца. На Шереметева Пётр возложил прежде всего военно-административные дела — снабжение, размещение, комплектование и обучение армии. Здесь его большой опыт и «старомосковская» основательность были весьма уместны: из-за них фельдмаршал пользовался большой популярностью в армии. Офицерству импонировали его знатность и богатство, а для простых солдат он стал «добрым барином» и живым символом русских побед, лично развеявшем миф о непобедимости шведов. Характерно, что из деятелей Петровской эпохи только Шереметев стал героем народных песен [2, c. 68–70]. К тому же главнокомандующий всегда внимательно относился к солдатским нуждам, заботился об исправности и достаточности провианта и снаряжения. Но главное — он не стремился потешить личное тщеславие победами любой ценой, невзирая на жертвы; по возможности старался беречь своих солдат — и они, чувствуя это, отвечали ему любовью.
И всё-таки долгая походная жизнь утомила Бориса Петровича. В начале 1712 года он попросился у царя на покой. Надеялся уйти в монастырь, но нет — Пётр не пожелал расставаться с ценным сотрудником. Он вызвал фельдмаршала в Петербург, устроил триумфальную встречу, чтобы потешить его самолюбие, а затем — женил 60-летнего военачальника на своей овдовевшей родственнице, Анне Нарышкиной. Царь был скор на дела: на сговор ушло чуть больше месяца. На свадьбу новая семья получила царский подарок — обширный участок земли на Безымянном Ерике (позже переименованном в Фонтанку). Так начинался сегодняшний Фонтанный дом... И хотя фельдмаршал, умерший в феврале 1719 года в Москве, так и не успел увидеть его во всём блеске — по документам Шереметев является одним из первых петербуржцев.
À PROPOS
Все даты даются по старому стилю. Чтобы определить даты XVIII века по новому стилю, следует прибавить одиннадцать дней.
Литература:
Бантыш-Каменский Д. М. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Ч.1-2. М., 1991.
Заозерский А. И. Фельдмаршал Б. П. Шереметев. М., 1989.
Павленко Н. И. Птенцы гнезда Петрова. М., 1985.
