Именно этим трём великим русским полководцам императрица была обязана главными военными победами своего царствования. Но первым из них снискал лавры победоносца фельдмаршал граф Пётр Александрович Румянцев-Задунайский — воинский начальник и пример для двух других славных генералов. Граф остался в российской истории прежде всего как победитель пруссаков в Семилетней войне и организатор победы в Русско-турецкой войне 1768–1774 годов. Между тем Румянцев являлся и выдающимся государственным деятелем своей эпохи, достигшим больших успехов на иных поприщах — дипломатическом и управленческом. Эта часть его карьеры была напрямую связана с Малороссией.
С рождением графа связана тайна. По мнению ряда авторитетных историков, отцом его был не кто иной, как… Пётр Первый! Мать будущего полководца графиня Мария Андреевна происходила из древнего дворянского рода и по отцовской линии приходилась внучкой боярину Артамону Матвееву — тому самому, что некогда выдал свою домашнюю воспитанницу Наташу замуж за царя Алексея Михайловича. Получается, что Пётр, родившийся в этом браке, и Мария были почти роднёй… Обаятельная и живая юная графиня долгое время пользовалась большим благорасположением царя, а потом была выдана замуж (с хорошим приданым) за верного ординарца Александра Ивановича Румянцева. Когда пришло время, он и прикрыл грех самодержавного патрона. Предположение вполне реальное — так уже не раз бывало прежде. Понятное дело, прямых доказательств нет — но, как сказано в одном хорошем фильме, «никто не говорит, что это не так»…
Сын, названный в честь императора, родился незадолго до его смерти, 4 (15) января 1725 года. Официального отца тогда в столице не было: за полгода до родов он был послан с дипломатическим поручением в Стамбул, затем в Персию, а затем и вовсе был оставлен командовать всеми русскими войсками в Прикаспийских землях. Вернулся Александр Иванович к семье лишь в конце 1730 года в высоком чине подполковника лейб-гвардии Преображенского полка — увидев сына впервые, таким образом, почти в шестилетнем возрасте. Всё это время будущий фельдмаршал жил с мамой в родовом доме на Красном канале — эта протока в петровские времена соединяла Неву и Мойку, окаймляя Царицын луг. Канал потом засыпали, да и дом не сохранился (он стоял на участке нынешнего адреса Марсово поле, № 3). Имелась у Румянцевых и загородная усадьба — но она, конечно, тоже не сохранилась (сегодня это место дома по адресу Фонтанка, № 116). В 13 лет Петя впервые попал в края, где ему будет суждено провести всю вторую половину жизни — в 1738 году Анна Иоанновна назначила Румянцева-старшего правителем Малороссии. В городе Глухове (Сумская область Украины), где находилась в то время столица Войска Запорожского, или Гетманщины, Петя прожил целых два года, обучаясь грамоте. Надо думать, впоследствии это обстоятельство сыграло свою роль при назначении в края его отрочества…
Петя рос здоровым, но очень непоседливым и своевольным мальчиком, и не терпел над собой никакого надзора — а потому неудивительно, что отношения с матерью и с отцом, годами отсутствовавшим по дипломатическим надобностям, всегда оставались отчуждёнными. Со временем вместе им жить стало совсем невмоготу, и отец отправил 14-летнего сына прочь с глаз — в Берлин, в русское представительство при прусском дворе, чтобы тот мог обучиться дипломатии на практике и «впредь искусным быть» в любой службе. Но из этой затеи ничего дельного не получилось: оказавшись без родительского контроля, беспутный подросток вскоре влез в долги, а затем, как бы сказали сейчас, совсем «потерял берега», став известным всему дипломатическому корпусу своим мотовством, скандалами и драками. Через семь месяцев он был бесславно возвращён отцу. Для постановки мозгов «золотой молодёжи» в правильное состояние во все времена лучшим средством была военная служба. Так в 15 лет Пётр попал в Сухопутный шляхетный кадетский корпус — причём предписывалось за ним и его поступками «иметь особливое смотрение». Это закрытое учебное заведение, готовившее будущих офицеров, помещалось в Меншиковском дворце, что и сегодня стоит на Университетской набережной Васильевского острова. Однако и с этим благим начинанием ничего не вышло: кадет Румянцев был весьма неусидчив и никакого радения к наукам не обнаружил. Напротив, пользуясь очередным отъездом отца в длительную командировку, он в полной мере проявил в училище свой строптивый и вспыльчивый нрав, изводя окружающих всякими отвратными «шалостями». Казалось бы, военные были обязаны так или иначе обуздать юного сумасброда. Но нет: принадлежность к высшей элите вновь сделала его неприкасаемым. Менее чем через три месяца после начала учёбы Румянцев был произведён в подпоручики и в 1741 году отправлен в действующую армию, в Финляндию, на первую в его жизни войну — со Швецией.
Фотография Юрия Молодковца
С этого времени его судьба начала наконец проясняться: Пётр почувствовал вкус военной карьеры. Впрочем, и в армии он продолжал вести прежнюю разгульную жизнь. Самоуверенный и наглый красавец огромного роста, наделённый богатырской силой и неуёмной лихостью, к тому же блестяще владеющий всяким оружием, стал популярен в войсках; начали судачить о его проказах и в высшем свете. Как-то императрица Елизавета Петровна, узнав об очередной румянцевской выходке, приказала отправить его для примерного наказания к отцу, который и подверг сына — к тому времени уже полковника! — самоличному наказанию розгами. Разумеется, и это не помогло: в 1747 году императрице пришлось даже сказать Александру Ивановичу, чтобы он унял сына, «а ежели он того не учинит, то де я более власти имею, нежели он, его унять». Не изменила к лучшему Петра и женитьба. Брак с княжной Голицыной, куда он вступил без всякого желания, по настоянию отца и государыни, принимавшей в его судьбе горячее участие, оказался неудачен. Произведя на свет трёх сыновей, Румянцев через семь лет разъехался с женой и больше ни с ней, ни с детьми старался не общаться, до конца жизни довольствуясь случайными связями.
Ключевым моментом его карьеры стала Семилетняя война с Пруссией. Вступил в неё граф Пётр Александрович в чине генерал-майора. Слава пришла к нему уже после первого большого сражения при Гросс-Егерсдорфе 19 (30) августа 1757 года, когда именно неожиданный удар во фланг врага резервных полков под началом Румянцева — предпринятый на свой страх и риск, без приказа — и решил исход дела. В крупнейшей битве той войны, при Кунерсдорфе 1 (12) августа 1759 года, он вновь сыграл решающую роль. Румянцев со своей дивизией стойко и долго сдерживал напор превосходящих сил противника, а затем, точно определив оптимальное время, лично возглавил отчаянную контратаку на пруссаков и опрокинул их, что и стало переломным моментом всего сражения. В самом конце войны Румянцев осадил и после четырёхмесячной осады взял измором фв декабре 1761 года прусскую крепость Кольберг (ныне Колобжег, Польша). Это был последний успех русских в той войне, который сделал имя Румянцева широко известным в Европе. Применённые же им тогда впервые тактические новации (сочетание колонн и рассыпного строя, а также упор на мобильную манёвренную войну) стали основой дальнейшего развития отечественного военного искусства на целое столетие вперёд. Из войны Румянцев вышел в чине генерал-поручика и со славой одного из лучших русских боевых генералов — талантливого, доблестного, инициативного.
После смерти Елизаветы Петровны и вступления на престол императора Петра Третьего звезда Румянцева засияла ещё ярче. Новый государь очень высоко ценил полководца, а потому пожаловал его высшей наградой империи, орденом Андрея Первозванного, присвоил чин генерал-аншефа (то есть полного генерала) и отправил к войскам, стоящим в Померании — готовиться к скорой войне с Данией за столь дорогую сердцу императора Голштинию. Но, как известно, история пошла по другому пути, и после получения известия о воцарении новой государыни Екатерины Второй Румянцев подал рапорт об отставке — от верховной власти ничего хорошего для себя он теперь не ждал. Это было резонно: государыня никогда не забывала о румянцевской преданности Петру Третьему, равно как и о том, что присягнул он ей не сразу, а только когда удостоверился в смерти свергнутого императора. Тем не менее она считала нужным использовать для нужд государства даже тех людей, которые ей лично неприятны. Поэтому отставку Румянцев так и не получил; напротив, ему дали новое назначение — в город его юности Глухов…
Графу Кириллу Разумовскому, младшему брату тайного супруга императрицы Елизаветы, занимавшему уже много лет пост гетмана Войска Запорожского, вздумалось просить об утверждении наследственных прав на эту должность. Екатерина Вторая же воспользовалась представившимся поводом и, уволив Разумовского, вовсе ликвидировала сам институт выборного гетмана. Вместо него в ноябре 1764 года была восстановлена Малороссийская коллегия — она была учреждена Петром Первым в 1722 году и просуществовала шесть лет. Возглавить коллегию в ранге президента и Малороссийского генерал-губернатора поручили Румянцеву. Эту должность граф занимал более 30 лет — до самой смерти…
Коллегия была подчинена Сенату, в составе которого имелась особая Контора для малороссийских дел, и состояла из четырёх малороссийских и четырёх великороссийских членов под председательством графа. Коллегия являлась апелляционной инстанцией по делам судебным; казацкой генеральной старшине было предписано никаких указов по важным делам без разрешения Коллегии на места не посылать. Главной задачей, поставленной перед Румянцевым в обширной инструкции, «высочайше апробированной» императрицей, было всяческое содействие более тесному соединению Малороссии с Россией в отношении административном — проще говоря, постепенное распространение на Левобережную и Слободскую Украины внутрироссийского законодательства. Как тонко выразилась государыня в одном из документов, новые провинции надлежало «привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки в лесу». Отметим, что в числе прочих задач, поставленных перед Румянцевым, была постепенная отмена крестьянских переходов от одного владельца к другому, что означало введение крепостного права в Малороссии. Прежние гетманские институты требовалось полностью заменить ввиду их явной неэффективности, а также провести ротацию тамошних вельмож, погрязших в коррупции.
Прибыв в Малороссию в апреле 1765 года, Румянцев два месяца лично объезжал вверенный ему край, изложив свои наблюдения в «Записке о усмотренных в Малой России недостатках, о исправлении которых в Малороссийской коллегии трактовать должно». Энергично взявшись за новое для него административное дело, Пётр Александрович старался вникнуть во все тонкости новых для него порядков, лично занимаясь самыми разными вопросами. В их числе было и разведение «земляных яблок потетес» (то есть картофеля), присланных из Петербурга, и упорядочивание местного законодательства с помощью разграничения компетенции земских и городских судов. По его распоряжению для искоренения волокиты при судах были учреждены особые адвокаты для бедных людей. Когда в Москве в 1767 году была созвана Комиссия для составления уложения, Румянцев лично контролировал процесс выборов малороссийских представителей, равно как и составление наказов для них — чтобы не попало в текст что лишнее… Самым масштабным начинанием Румянцева того периода стало составление Генеральной описи Малороссии. Главной целью мероприятия, как водится, было увеличение податей для казны. Кроме того, перепись населения должна была разграничить казачье сословие и «посполитых крестьян» и определить их имущественное состояние. В ходе этого титанического труда ревизорами было описано 3500 населённых пунктов, но работа так и не была закончена: помешала начавшаяся в 1768 году русско-турецкая война. Она стала звёздным временем для Петра Александровича…
На первом этапе войны Румянцеву было вверено командование 2-й армией, которая должна была оборонять южные рубежи империи от вторжений крымских татар. Главную, наступательную 1-ю армию возглавил генерал-аншеф князь Александр Голицын. Но поскольку его действия в кампании 1769 года были, по мнению императрицы, недостаточно активны, он был заменён на своём посту Румянцевым. Екатерина ждала от него только побед в доказательство его былой военной славы — и Пётр Александрович оправдал все её ожидания с лихвой! Сознавая крайний недостаток своих резервов и провианта, Румянцев понял, что спасение кампании — в быстроте и решительности. Применив свою любимую наступательную тактику, он за короткое время одержал одну за другой три блистательные победы над османами и крымскими татарами!
Первый бой произошёл 17 (28) июня 1770 года у кургана Рябая Могила (Могила Рэбуя, Румыния). Именно здесь полководец применил ряд тактических новаций, которые впоследствии вошли в золотой фонд русского военного искусства. Для повышения мобильности своих войск Румянцев приказал отделить обозы от боевого состава армии. Применив военную хитрость, он заставил противника полагать, что его войска всё ещё находятся на стоянке, благодаря чему русские сумели подобраться к врагу незамеченными. Разделив свои силы на четыре группы, Румянцев неожиданно атаковал турок одновременно с четырёх сторон — с фронта, с флангов и с тыла. Все группы действовали чётко, слаженно и быстро, успешно выполнив боевые задачи. Итог — 39 тысяч русских при 115 орудиях одолели 72 тысячи неприятеля (22 тысячи османской пехоты и 50 тысяч конных татар) при 44 орудиях. Концентрическая атака стремительными марш-манёврами была новым словом в тактике XVIII века.
«Въ память побѣды при рѣкѣ Кагулѣ въ Молдавiи, iюля 21 дня 1770 года, предводительствомъ генерала графа Петра Румянцова Россiиское войнство числомъ семьнадцать тысячь обратило въ бѣгство до рѣки Дуная турскаго визиря Галилъ Бея съ силою полутараста тысячною».
Фотография Юрия Молодковца
Через 20 дней, 7 (18) июля — блистательная победа у реки Ларга (левого притока Прута), где 38 тысяч русских разбили уже 80 тысяч неприятеля! Тут новаций было применено ещё больше. Румянцев отказался от использования неповоротливого единого армейского каре и заградительных рогаток вокруг него — теперь на поле боя пехота строилась малыми (полковыми) и средними (дивизионными) каре, что резко увеличило их подвижность и позволило обеспечить взаимную оборону. Пехоту вместо рогаток защищала артиллерия, размещённая перед фронтом каре. В результате тяжёлого 8-часового боя враги бежали, бросив свой лагерь с тремя десятками пушек. За стратегическую победу при Ларге Пётр Александрович был удостоен высшей российской воинской награды — ордена Святого Георгия Победоносца I класса. Он стал первым кавалером высшей степени этого ордена в истории России. Кстати, сегодня одно из сёл в местной коммуне Дойна называется Румянцев…
Неприятель понёс серьёзный урон, но не был разбит полностью. Эту задачу полководец решил всего через две недели, 21 июля (1 августа) того же славного года, когда произошло самое крупное сражение кампании — у реки Кагул (юг современной Молдовы). Вновь использовав фактор внезапности, он применил передвижение своей пехоты колоннами, которые в бою обращались в рассыпной строй; против вражеской конницы успешно были применены пушки. Потребовалась и личная доблесть Петра Александровича: в критический момент битвы он собственным примером восстановил расстроенный строй в каре, после чего лично повёл русские полки в атаку. Итог битвы совершенно поразил современников: почти семикратное превосходство не сработало! За пять часов Румянцев с 23-тысячной армией (17 тысяч пехоты и 6 тысяч кавалерии; остальные русские войска ввиду особенностей поля боя участия в сражении не принимали) наголову разбил 150-тысячную османскую армию (50 тысяч пехоты и 100 тысяч конницы). А ведь ещё оставалось 100-тысячное войско конных татар в тылу русских — ему так и не позволили приблизиться и вступить в битву. При русских потерях менее 1 тысячи убитых и раненых — неприятель потерял более 20 тысяч! Русским достался весь обоз с казной, среди богатых трофеев было 140 орудий. В Петербурге, да и в Европе, эта громкая победа русского оружия произвела огромное впечатление. В парке Царского Села волей императрицы был воздвигнут по проекту архитектора Антонио Ринальди Кагульский обелиск, а Румянцев был удостоен высшего военного чина в русской армии — стал генерал-фельдмаршалом.
Дальнейшие военные действия Румянцев перенёс на Дунай, который в итоге и был после длительной подготовки форсирован летом 1773 года. Императрица придавала этому шагу огромное геополитическое значение — ведь впервые за многие столетия русская армия вторглась столь далеко в пределы Османской империи. Наградой ему впоследствии стало почётное «проименование» к фамилии — «Задунайский». В кампании 1773 года наиболее активную роль играл уже другой великий русский полководец, Александр Васильевич Суворов, достигший важных боевых успехов, которые имели стратегическое значение (два «поиска» на Туртукай и оборона города Гирсово). Отличился в ту кампанию на Дунае и другой подчинённый Румянцева — генерал-поручик Григорий Александрович Потёмкин. Вскоре ему было суждено взлететь к самым вершинам верховной власти, став фаворитом, а затем и мужем императрицы…
Последняя великая победа той войны была одержана не Румянцевым. 9 (20) июня 1774 года Суворов нанёс османам сокрушительное поражение при Козлуджи (сегодня город Суворово, Болгария), от которого они уже не сумели оправиться и запросили перемирие. И тут Румянцев доказал, что он не только талантливый военачальник, но и прекрасный дипломат. Начав переговоры умело и решительно, он использовал самые разные факторы для давления на османских переговорщиков и не упускал инициативу до самого конца. Османская империя воевать далее никак не могла, и потому 10 (21) июля 1774 года в деревне Кючук-Кайнарджи (сегодня село Кайнардже, Болгария) был заключён долгожданный мирный договор, завершивший ту затянувшуюся тяжёлую русско-турецкую войну. Он не потерял своего значения и сегодня.
Договор торжественно провозглашал «вечное примирение и покой» между Российской империей и Оттоманской Портой и провозглашал независимость Крымского ханства. Порта отказалась от претензий на побережье и прилегающие степные территории от устья Южного Буга до устья Днепра (с замком Кинбурн). В «полное, вечное и непрекословное владение» России переходил также город Азов «с уездом и с рубежами» и крымские крепости Еникале и Керчь — что обеспечило русским долгожданный выход из устья Дона в Азовское море, и из него — в Чёрное. На Кавказе судьба Большой и Малой Кабарды вверялась крымскому хану, что фактически означало согласие Порты на будущее присоединение их к России. В договоре имелось 28 артикулов, упрочивающих влияние России на Балканах, Кавказе и Ближнем Востоке. Декларировалось, что отныне русские торговые корабли в турецких водах будут пользоваться теми же привилегиями, что французские и английские. Иными словами, они получали право свободного плавания по Чёрному морю и беспрепятственного прохода в Средиземное море через проливы Босфор и Дарданеллы. Кючук-Кайнарджийский мир стал большим внешнеполитическим успехом России: вековая историческая задача выхода к Чёрному морю была решена. Екатерина Вторая оценила его в письме Румянцеву, как «знаменитейшую услугу Вашу перед Нами и Отечеством… Вам одолжена Россия за мир славный и выгодный, какового по известному упорству Порты Оттоманской, конечно, никто не ожидал, да и ожидать не мог».
В июле 1775 года в Москве были устроены торжественные празднества по случаю мира с Османской империей, на которых Румянцеву отводилась главная роль. Ему были высочайше пожалованы, в числе многих наград, «за разумное руководство алмазами украшенный повелительный жезл или булава», «за храбрые предприятия — шпага, алмазами обложенная», орден Святого апостола Андрея Первозванного — высшая награда Российской империи, а также именная медаль с его изображением. Впрочем, фельдмаршал не стремился к личной популярности и даже отказался, сославшись на болезни, от предложенного Екатериной триумфального въезда в древнюю русскую столицу. Это была высшая точка жизни Петра Александровича — но это был и последний глобальный успех в его карьере: отныне всё в ней шло по инерции, медленно и незаметно.
Румянцев вернулся в свои малороссийские имения Вишенки и Черешенки к прежним обязанностям. Теперь к его титулу добавились новые «регалии» — граф и генерал-фельдмаршал именовался «Главнокомандующий кавалериею, Украинской дивизиею и корпусами Малороссийскими и в Новороссийской и Азовской губерниях расположенными, сенатор, Малороссийский и Слободско-Украинский государев наместник, Коллегии Малороссийской президент». Основной задачей, поставленной государыней перед Румянцевым, было окончательное подчинение его обширного подведомственного края имперским порядкам — в чём он и преуспел.
К 1782 году стараниями графа на территории Малороссии были учреждены три наместничества, на которые распространялось общероссийское административно-территориальное законодательство. Понятно, что при этом прежние малорусские учреждения местного управления прекратили своё существование. Через год в Малороссии был прекращён свободный переход посполитых крестьян между землевладельцами, что означало юридическое утверждение крепостного права. В том же 1783 году в Малороссии ввели подушную подать и реформировали военное устройство малороссийских казаков, из которых велено было набрать десять регулярных кавалерийских полков. Комплектование этих полков происходило посредством обычных наборов; одновременно шло переименование малорусских чинов (которые с 1784 года предписывалось больше не давать) в великорусские. Изданная в 1785 году жалованная грамота дворянству была распространена и на Малороссию, и таким образом малорусское шляхетство окончательно слилось с великорусским дворянством. В 1786 году были отобраны у малорусских монастырей недвижимые имения; часть монастырей была закрыта, для другой введены штаты и положено жалование.
С малороссийской самостийностью было покончено…
Начальство над Крымским и Кубанским корпусами, находившимися на передовой противостояния с османами, требовало от немолодого уже полководца постоянного внимания в быстро меняющихся обстоятельствах. Но теперь на Румянцева были возложены и новые, дипломатические обязанности: политическое руководство действиями русских представителей в Крыму и все непосредственные сношения по крымским и ногайским делам с Османской империей.
Главной заботой фельдмаршала в 1776–1779 годы было упрочение мирных взаимоотношений с Османской империей согласно букве заключённого им договора и выстраивание отношений с независимым Крымским ханством. Много препятствий пришлось ему преодолеть на этом пути: упорное сопротивление османского правительства ратификации мирного договора; постоянные попытки османских властей на всех уровнях игнорировать, а то и вовсе пересмотреть отдельные его положения… Требовалось реагировать на происки враждебных России деятелей в османском руководстве и парировать интриги европейских дипломатов в Стамбуле, которым усиление России на южных её рубежах было нетерпимо… Наконец, много сил и нервов отнимал Крым: приходилось смирять спесь крымского хана Шахин-Герая; купировать последствия его бесконечных политических авантюр; сглаживать постоянно возникающие противоречия во взаимоотношениях хана и русских официальных представителей в Крыму; справляться с неожиданными кровавыми бунтами подданных против своего хана. Но явный дипломатический талант, огромный жизненный опыт и несгибаемая политическая воля, помноженные на громкую славу и бесспорный авторитет великого полководца, позволили Румянцеву достичь большинства поставленных на дипломатическом фронте целей.
10 (21) марта 1779 года в Стамбуле была подписана Айналы-Кавакская изъяснительная конвенция, ставшая итогом пятилетних дипломатических усилий Румянцева. Независимый статус Крыма был подтверждён и более не ставился Портой под сомнение; было наконец официально признано и законное положение хана Шахин-Герая на крымском троне. Османы подтвердили взятые на себя в договоре 1774 года обязательства, что лишало их возможности открыто нарушать договор в дальнейшем. Контрибуция, наложенная в 1774 году на османов как на проигравшую войну сторону, подлежала выплате в полном объёме и в ближайшее время. Признанное османами право свободного прохода русских торговых судов через проливы, уравнявшее их с наиболее привилегированными европейскими державами, открывало перед российскими предпринимателями новые, широкие перспективы черноморской торговли. Таким образом, в Айналы-Каваке был подведён итог целому историческому периоду: программа российской внешней политики в отношении Турции и Крыма, разработанная в конце 1760-х годов, была успешно реализована. Фельдмаршалу было предписано выводить из пределов Крымского ханства русский войсковой контингент, что он и сделал к июлю 1779 года. Это был последний период активности Румянцева на внешнеполитическом поле: его звезда близилась к закату…
В последующие годы властные полномочия Румянцева на южных рубежах империи медленно, но верно сужались, перетекая к стремительно поднимавшемуся к власти Григорию Александровичу Потёмкину. После 1780 года фельдмаршал оказался окончательно «выдавлен» из власти слаженным тандемом его бывших сослуживцев — Потёмкина и Суворова. Отныне им принадлежали и грядущие великие победы, и будущая слава в веках… Пётр Александрович отошёл от текущих дел и совсем затворился у себя в имениях, перестав поддерживать эпистолярные связи с большинством своих прежних адресатов. Граф и раньше не любил людей, но теперь эта особенность его личности взяла верх над всеми прочими. Его тяжёлый, подозрительный, нелюдимый характер вкупе с извечной холодностью, высокомерием и даже презрительностью в общении имеет своё название: Пётр Александрович был ярко выраженный мизантроп. Душевно любить такого сложного человека, как Румянцев, могли только самые самоотверженные натуры, готовые отдавать себя, не требуя никакого душевного движения навстречу. Все прочие, наталкиваясь на воздвигнутую фельдмаршалом невидимую стену отстранённости, отступали в тягостном недоумении, неминуемо рождавшем неприязнь… Так, никого не любя, и почти никем не любим, в одиночестве и забвении граф скончался — вскоре после смерти Екатерины Второй, в декабре 1796 года.
Полковник русской службы в начале 1790-х годов француз А. Ф. Ланжерон не раз лично общался с Румянцевым и к тому же был весьма любознательным и информированным мемуаристом. В его интереснейших «Записках» имеется, пожалуй, одно из наиболее полных описаний личности графа, и благостным назвать его трудно: «Фельдмаршал граф Пётр Румянцев, без всякого сомнения, самый блестящий из всех русских генералов; это человек, одарённый большими достоинствами. Он обладает очень серьёзным и весьма обширным образованием, высоким умом, удивительною памятью, здравым суждением, большою твёрдостью и искусством внушать к себе уважение… <…> Но если фельдмаршал Румянцев обладает всеми достоинствами ума, то о нём можно сказать и, к сожалению, совершенно справедливо, что сердце его имеет много недостатков; сладостные излияния дружбы, нежные объятия сыновней и родительской любви, наслаждение благотворительностью, порывы любви к отечеству не знакомы, как утверждают, его чёрствой и себялюбивой душе… <…> Коварный, язвительный, бесчувственный, Румянцев не любит и не уважает никого в мире. Он обладает состоянием в несколько миллионов и тратит не более восьмой части своих доходов, он копит, наживает богатства и не делает никому добра. Вот, к сожалению, верное изображение характера этого знаменитого человека, дарования которого заслуживают большего уважения, чем его нравственные качества».
Но сегодня мы помним Петра Александровича Румянцева-Задунайского прежде всего как знаменитого русского полководца и основоположника русского военного искусства. И в Петербурге он совсем не чужой… Когда автор этих строк был маленьким, он жил на 7-й линии Васильевского острова. И мама часто водила его гулять в Румянцевский скверик на Университетской набережной, где высится величественный обелиск с надписью «Румянцева победам». Автор всегда ему очень радовался и кричал: «К орлу, к орлу!». Так фельдмаршал Румянцев впервые вошёл в мою жизнь…
À PROPOS
Сергей Игоревич Григорьев — кандидат исторических наук, автор ряда научных трудов, с 2007 года — ведущий научный сотрудник Государственного мемориального музея А. В. Суворова, постоянный автор Журнала Учёта Вечных Ценностей «Адреса Петербурга»
Notа bene
О жизни Малороссийской церкви в тот переломный период см. книгу Г. И. Добрынина «Истинное повествование, или Жизнь Гавриила Добрынина, им самим писанная: 1752–1823» (вступительная статья и комментарии С. И. Григорьева). М., 2016
О политических событиях в Крыму тех лет подробнее изложено в книге С. И. Григорьева «…Кафир весьма крутого нрава»: А. В. Суворов и Крымское ханство (1771–1779)». СПб., 2015
