Приключения «Карла Маркса» на Гатчинской земле

<…>

Спеет в холоде кротекус —

Диссонанс унынья фону;

Добродушно смотрит Термос,

Встав на ржавую колонну.

Не в сверкающем чертоге

Он поставлен — у плотины

На просёлочной дороге,

Встарь, во дни Екатерины;

Вея прошлым, бюст чугунный

Выделяется в ракитах;

Он причудлив ночью лунной

В ветвях, инеем повитых.

<…>

Игорь Северянин, «Гатчинская мельница», 1907

«Братцы! И только я произнёс сейчас вам это

дорогое имя, как здесь вдруг имеется его дей-

ствительное изображение под видом статуи. И это

я считаю вроде знамения и предлагаю обнажить

шапки».

Евгений Замятин, «Слово предоставляется товарищу Чурыгину», 1927

Правда, традиционно человеческий облик римляне ему не придавали, зато обильно украшали столб изображениями даров земли. Герма на фотографии стоит в Собственном саду около фасада дворца. Как и когда она туда попала, ведь со времени императора Павла Первого садик украшали лишь мраморные гермы и скульптура XVIII века из исторического собрания дворца? Об этом и рассказывает В. К. Макаров в совсем небольшой, но очень живой статье «Памятник Карлу Марксу работы Пименова-младшего», помещённой в журнале «Старая Гатчина» № 9 от 30 ноября 1923 года. Её мы и приводим с небольшими купюрами:

«Отряд белых, продвигаясь в сторону Петербурга после занятия Гатчины (в 1919 году), не доходя до Гатчинской мельницы, на мысе при впадении речки Парицы в реку Ижору, увидел массивную чугунную герму, увенчанную мужским бюстом с гривой волос над высоким выпуклым лбом и с широкой бородой. Правда, на основании гермы видна была надпись Termus, и бюст был задрапирован бараньей шкурой, но сомнения рассеивались при виде серпа, висевшего сбоку в связке плодов и злаков. Признав в герме памятник Карлу Марксу, „белые“ сбросили его в воду.

В соседней деревне Малом Резине точно такая же герма оказалась на месте сходок среди деревни. На груди „Маркса“ масляной краской была изображена красная звезда, а на основании написано „Да здравствует 1-е Мая“. Красный же серп особенно выделялся из связки плодов и злаков. Памятник и здесь был сброшен в канаву. Надо признать, что сходство с Марксом у гермы есть. Но что же это за изображение?

Термус, или правильнее, Терминус — римское божество полевых границ, священный межевой камень, в древности украшенный изображениями плодов и злаков.

<…> По местным рассказам, четыре чугунные межевые знака с портретными изображениями одного из своих предков заказал некий помещик Гинце в царствование Николая I и расставил их на окраинах своих владений близь Гатчины. <…> Земли Гинце были куплены соседними крестьянами, и две статуи были перевезены в Малое Резино, одна увезена в Ропшу и одна осталась на старом месте при впадении Парицы в Ижору.

Страница машинописного номера журнала «Старая Гатчина». 1923 год. ГМЗ «Гатчина»

<…> Справедливо ли предание о портретности голов гермы или Пименову пришла счастливая мысль оживить межевой знак, соединив в нём античную символику с головой русского Пана. Как бы то ни было, хороши были эти 4 одиноко стоящие среди полей идола ржавые и тяжелые, летом обросшие травой, смотрящие важно один на другого через пашни и сенокосы, или зимой под шапками пушистого снега на их кудлатых головах… Случайное сходство сделало их судьбу тревожной.

С 1920 года две гермы из Малого Резина находятся во Дворце-Музее, третья не разыскана в реке, куда она сброшена, и четвёртую надо искать в Ропше.

Гипсовая модель Терминуса находится в Академии Художеств».

О том, как гермы попали во дворец-музей, Макаров, к сожалению, не сообщает. Но вернёмся к стихам Игоря Северянина, приведённым в эпиграфе статьи. Их процитировал нам Михаил Петров — исследователь творчества поэта, предпринявший «экспедицию по Гатчинским местам Северянина» в конце 1990-х годов. Посетив территорию бывшей Гатчинской мельницы, которой посвящено стихотворение, он многое расшифровал в тексте, но эпизод с «Термосом» на «ржавой колонне» считал самым слабым местом в своём исследовании. Мы пролили свет на эту забавную историю, указав, что в «Гатчинской мельнице» всё правда, кроме упоминания «дней Екатерины», в которые якобы установлены межевые знаки. Ошибка произошла, очевидно, из-за местного мифотворчества, в исторической правдивости которого Северянину не было нужды серьёзно разбираться.

Поведанная исследователю история гермы, вдохновившей Северянина, вызвала у него неожиданные ассоциации. Он вспомнил, что подобную историю про путаницу с бюстом якобы Карла Маркса он читал в рассказе Евгения Замятина «Слово предоставляется товарищу Чурыгину». Нас это чрезвычайно заинтересовало, и в Публичной библиотеке были просмотрены все издания писателя.

На собрании выступает с воспоминаниями о революции и гражданской войне некто Чурыгин «…как естественно было в нашей деревне Куймани Избищенской волости, которая есть моя дорогая родина». Местный агитатор Стёпка рассказывает односельчанам последние новости — об убийстве Распутина, о революции, о новом экономическом учении. Он поднимает деревню на местного помещика Тарантьева и, вторгшись в его усадьбу, произносит речь: «А Стёпка постепенно вздыбрился возле статуи на скамейку, варежкой слёзы вытирает и говорит вдобавок… будем жить бедным пролетариатом по бывшему Евангелию, но, однако, это нынче происходит согласно науке дорогого Маркса. И мы все, как один, подтверждаем в виде ура, а Егор из кошёлки в полном размахе кричит: „Спасибо тебе, герой Стёпка, от православного сердца! И с Богом — круши весь их роскошный бюджет“. Тогда Стёпка выхватил у мужика топор, подскочил к статуе, которая с копьем, и от души замахнулся на неё для истребления. Но барин Тарантьев в этот момент как бы встрепенулся из своего трупа и говорит: „Это ни в чём не виноватая драгоценная статуя, и я, может быть, вёз ее сухопутно из самого Рима, так как это есть бесчисленной цены называемый Маркс“. И все мы видим, как у Стёпки рука опускается без последствий, и говорит с выражением: „Братцы! И только я произнёс сейчас вам это дорогое имя, как здесь вдруг имеется его действительное изображение под видом статуи. И это я считаю вроде знамения и предлагаю обнажить шапки“ ».

Далее Стёпка гибнет в схватке с наступавшей Белой армией: « <…> В общественной избе под иконами лежит Стёпка в виде жертвы с улыбкой, и тут же статуя <…> и народ с разными слезами. А именно спустя, приезжает к нам действительный оратор, и мы следующим образом узнаём весь текущий момент, <…> а эта самая наша статуя произошла по причине ошибки звука» (Маркс-Марс).

Межевой столб Термус в Собственном саду. 1920-е годы. Фотография из архива ГМЗ «Гатчина»

«Критики арифметические, азбучные тоже сейчас ищут в художественном слове чего-то иного, кроме того, что можно ощупать». Вращаясь в культурной среде своего времени, писатель мог услышать историю, происшедшую на Гатчинской земле, и творчески переработать её. Если же оба подлинных анекдота произошли параллельно, почти в одно и то же время (даже если последний выдуман Замятиным), это ещё более интересно. В истории литературы множество примеров параллелизма сюжетов, ещё больше их в мифотворчестве, являющемся основой любой народной культуры. Бесконечные «ляпы» победившего пролетариата в 1920–1930-х годах были на слуху, обсуждались в определённых слоях и даже становились сюжетами авторских произведений и «народных» анекдотов, за обработкой которых часто стояла та же самая культурная среда постреволюционного времени.

После Отечественной войны бюсты Терминусов из Гатчинского дворца пропали. Были ли они куда-то переданы ещё до войны, нам пока не известно, в Генеральной описи 1939–1940 годах такая скульптура уже не значится. В музее осталась лишь фотография довоенного времени, где сходство с Карлом Марксом поразительное. Автор статьи имеет надежду, что кто-нибудь из читателей журнала вдруг да знает о местонахождении гермы и поделится информацией с сотрудниками Гатчинского дворца. А может быть, найдётся охотник поискать в реке — место впадения Парицы в Ижору на карте легко определяется и сейчас.

À PROPOS Орфография и пунктуация В. К. Макарова в данной цитате сохранены