Тем не менее полуторавековой юбилей В. И. Ленина в стране отмечался более чем скромно. Многочисленные российские музеи, в хранилищах которых притаились тысячи связанных с Ильичом экспонатов, в этом году не обозначились ничем сопоставимым со столь значимой годовщиной. Но, что называется, нет худа без добра. Ибо конъюнктурная скромность государственных музеев породила на свет единственный в своём роде, завершившийся в сентябре проект длиною семь месяцев под пространным названием «„И досадно мне стало, что у меня не было и не будет времени заняться искусством“. Ленин в Громове».
Эдуард Лимонов в своих «Титанах» констатировал: «Ленин становится гениальным на подножке пломбированного вагона, в котором едет в Россию с эмигрантами-социалистами. Он гениален с марта 1917 года. До этого ВИЛ неуклонно ошибался, опаздывал и выбирал не те цели».
Но выставка была не о Ленине и не об отношении к нему. На мой взгляд, получился увлекательный рассказ о метаморфозах образа Ленина за сотню лет публикаций и тиражирования — от партийно-советской «канонизации» до осознанной циничной эксплуатации. О том, как советские писатели и художники воплощали ленинский образ и почему творческие люди, выросшие в постсоветское время, продолжают работать над ним. О широком распространении воплощённой в книги и артефакты Ленинианы, в изобилии хранящейся в петербургских домах. Благодаря этому, кстати, экспозицию и удалось собрать за три месяца — с декабря 2019 по март 2020 года.
Куратор выставки Игорь Суханов поясняет:
«Выставка не о самом Ленине. Она об образе. Мы хотели проследить, как за сто лет произошло, что в 1918-1920 годах Ленина в бытность председателем Совнаркома впервые начали изображать на листовках и плакатах, потом он стал самым тиражируемым персонажем XX века, а в 2020 году, когда исполнилось 150 лет со дня его рождения, не провели на общегосударственном уровне ни одного официального мероприятия, посвящённого этой дате. Факт, что писатели и художники жили и кормились темой Ленинианы. Лояльное отношение к вождю, тиражирование его образа позволяло вести обеспеченную жизнь. Сейчас образ Ленина не в фаворе. Что неудивительно, учитывая революционность его мыслей и поступков. Зато в 1970 году, когда страны социалистического блока отмечали100-летний юбилей Ильича, знакомые изображения были везде, куда ни глянь: профиль на деньгах, картины и плакаты на стенах, лицо на знамёнах, гравюрах, марках, значках, грамотах, пропусках; статуи на площадях. Причём каждый художник специализировался на определённом изображении: Ленин за столом, в шалаше, у Смольного... Благоговейно-спокойное отношение, когда Ленина по привычке и для заработка публиковали, воспевали, лепили, рисовали, высекали и ставили, длилось до конца 1980-х годов. Ленина нельзя было любить или не любить. Ведь он был везде, куда только падал взгляд. Он был как... светофоры. Они есть везде.
Но разве можно любить или ненавидеть светофор? Что думают изображающие Ленина художники, которые выросли уже не в СССР, понятно только им самим. Вряд ли они понимают, что стоит за его именем. Для постсоветского поколения важность фигуры Ленина — в её узнаваемости. Как никто, значимость узнавания понимал Энди Уорхол. Поэтому он изображал Ленина наравне с несравненной Мэрилин Монро и банкой кока-колы. Мы постарались, чтобы экспонаты охватывали основные этапы трансформации образа. Судя по интересу к выставке, замысел удался".
Разглядывая на выставке фотоколлажи Рината Волигамси, по версии которого Ильич был жив и после 1924 года, имел брата-близнеца, счастливо женился на нескольких женщинах, жил в Мексике, попыталась вспомнить, что из этого я проходила в школе. Потом сообразила, что смотрю не на реальные, пожелтевшие от времени карточки, а на коллажи. И таких, попавшихся на замысел художника, оказалось много.
