• Текст: Ирина Кельнер
  • N 16/28

Абдуллина

Среди укреплений, оставшихся в России со времён Средневековья, есть только один замок. Расположен он в городе Выборге. Тот, кто попадает сюда впервые, ожидает увидеть традиционный музей, погружённый в собственную историю. Но Выборгский замок — это вполне современный культурный центр, в котором бурлит жизнь. Такой подход к делу исповедует директор музея Светлана Абдуллина.

— Светлана Александровна, сейчас в Выборгском замке постоянно что-то происходит: фестивали, семинары, выставки, театрализованные представления. Давно ли здесь началась такая жизнь?

— В следующем году нашему музею исполняется сорок пять лет. Пожалуй, инертным учреждением мы никогда не были. Всегда существовали активные программы, особенно в том, что касается работы со школьниками. То, что сейчас модно называть интерактивными формами музейной работы, у нас применялось уже в семидесятые годы. Мы вечно что-то придумывали, и раньше нас за это «били» — мол, подменяете музей клубом, давайте берите указку и излагайте экскурсию академическим языком... 

012_001.jpg
Светлана Абдулина, директор Государственного музея «Выборгский замок», на фоне Райской башни

— В стенах замка проходит целая серия фестивалей: «Майское дерево», «Реконструкции Средневековья», театральный, джазовый, кинофестиваль. Не отвлекают ли они от музейной деятельности?

— Раньше других появился театральный фестиваль. В этом году он состоялся уже в двенадцатый раз. Зарождение его пришлось на тот период, когда музеям стало совсем не на что жить. Замок требовал реставрации, а никаких денежных поступлений не ожидалось. Деньги выделяли только на коммунальные платежи и зарплату. Тогда именно фестивали помогли музею держаться на плаву, существенную поддержку от них мы получаем и сейчас. У всех наших акций и мероприятий есть доходная часть. Бухгалтерия даёт отчёт о проданных билетах, и я пишу распоряжение: «Всю (подчёркиваю — всю!) сумму, полученную от фестиваля, направить на нужды замка». Сегодня уже можно говорить о результатах такого подхода: мы купили микроавтобус, четырнадцать компьютеров, видеотехнику. Музей оснащается, копит фонды. Мало того, масса объектов в замке отреставрирована за счёт мероприятий. 

— А спектакли Мариинки и кинофестиваль «Окно в Европу»?

— Здесь, скорее, музей способствует развитию кинематографии и оперного искусства. Доходов музею они не приносят, зато пиар, безусловно, высокий. 

— Это обычная практика для европейских средневековых замков — окупать собственное существование за счёт проводимых мероприятий?

— Наш музей — член Ассоциации балтийских замков, в которую входят пятьдесят музеев из девяти стран. Так вот, пожалуй, Выборгский замок – единственное учреждение, которому на содержание зданий, ремонты и прочие нужды средства приходилось зарабатывать самостоятельно. Остальные музеи содержатся своими государствами. Коллега из Прибалтики, когда я посетовала, что нужно что-то срочно придумывать с протекающей крышей, удивился: почему директор музея должен заботиться о таких вещах. Мол, в ведении директора — научная работа, культурные программы, но никак не бытовые нужды. А я подумала: надо же, как быстро люди всё забывают! Ведь в советские времена их музей наверняка сталкивался с теми же проблемами. Тем не менее сейчас положение улучшается. Поступили средства из федерального бюджета на ремонт кровли, из областного – на котельную, и даже муниципальные — на косметический ремонт. Это вселяет какую-то надежду. 

— Если говорить о проблемах, то одна из самых серьёзных, наверное, ситуация с Райской башней, которая в начале 1990-х чуть не рухнула?

— В 1991 году в Выборгском заливе проводили дноуглубительные работы при помощи взрывов. У нас везде гранит, поэтому удары отдаются очень далеко. От взрыва башня откололась от стены замка и стала заваливаться. К 700-летию Выборга в 1993 году на её месте могла бы быть груда камней. Одна шведская журналистка назвала потом эту башню «гранитным памятником женскому коллективу Выборгского музея». Так уж получилось, что горсточка университетских барышень спасала единственный в России замок. Промедление было бы гибельным. Чтобы изыскать средства, мы устроили марафон «Поможем Выборгскому замку». За восемь выходных дней в течение месяца дали 24 представления от Рощина до государственной границы. А сама процедура спасения башни длилась девять месяцев, как будто ребёнка родили. Теперь я уверена: если даже случится конец света и расколется шарик, всё равно на каком-то из осколков Земли будет торчать эта наша башня. 

012_002.jpg
Светлана Абдулина у стен Выборгского замка

— Сохранились ли в замке настоящие исторические древности?

— К сожалению, меньше, чем могло бы. В 1856 году был открыт Сайменский канал. В честь этого события устроили грандиозный фейерверк, и замок сгорел. Вот почему я теперь никому не разрешаю никаких салютов. После этого полвека башня Олафа простояла разрушенной. До тех пор, пока русские военные, квартировавшие на территории Финляндии, не обратились к властям, чтобы те передали башню им под казармы. После того как замок приспособили под армейские нужды, он лишился сводчатых потолков, а ведь были здесь готические своды. Раньше на третьем этаже находился зал капеллы. Мы пытались найти хотя бы какой-нибудь уголок, остатки кирпича, где стены переходили в свод — нет, ничего не сохранилось, все выровнено. В толще стен шли винтовые лестницы — их замуровали. В общем, сегодня замок можно считать построенным по образцу архитектуры XIX века. Это очень обидно. В советские времена на острове тоже стояла воинская часть, в основном здесь базировались связисты.

До того как муж C. Абдуллиной получил назначение в Выборг, молоденькая медсестра не подозревала о существовании этого города. И уж точно не планировала становиться директором замка. Но, прогуливаясь однажды с коляской в парке Монрепо, услышала, как экскурсовод рассказывал об истории Выборга, и следующие несколько месяцев провела в библиотеке за чтением переводов шведских и финских книг. Затем была учёба в двух вузах. Работать в замке Светлане Александровне предложил тогдашний директор П. Ладанов, взяв слово, что музейное дело станет для неё профессией на всю жизнь. 

— Но сейчас на Замковом острове военных нет?

— Превращение острова в музей происходило постепенно. Мы выселили отсюда более 20 квартир военнослужащих. Естественно, предоставляя жильё. Уже на заре перестройки мы попрощались с десятком юридических лиц, располагавшихся ранее на территории. Разумеется, организациям было очень тяжело расставаться с такими площадями. Но, извините, пилорама посреди музея... У нас идёт экскурсия, а станок визжит, и опилки летят во все стороны. Приятно, что «изгнать» всех удалось мирным путём. 

— А новые постояльцы...

В начале 1990-х предприимчивые люди впервые пытались приватизировать замок. Причём «на корню». Ко мне стали приходить с такими, например, заявлениями: «Принято решение, что здесь будет моё ночное валютное варьете». Я спрашиваю: «С красным фонарём или как?» — «А почему бы инет? Пока в Думе решают вопрос о легализации проституции, я у вас погребок подремонтирую». — «А как вы видите наше сотрудничество?» — «А что, вы тут ещё будете?» — «Постараемся...» — «Хорошо, так и быть. Надо же культуре помогать, я понимаю. Дадим вам двор замка под платную автостоянку. Ко мне будут солидные люди приезжать, машины где-то нужно ставить, а доходы от стоянки — музею». Вот спасибо...

012_003.jpg
Выборгский замок с башней Олафа. Вид с Часовой башни. Фотографии Алексея Тихонова

На каждого такого посетителя я тратила по академическому часу. С каждым мы общались по душам. Этот человек ведь вырос у нас, значит, наш грех, что не воспитали. Был такой чёрный день, когда с девяти утра до часу дня ко мне пришли шесть «приватизаторов». Кстати, четверо из них потом выступали спонсорами выставок. Но это позднее, а в тот день терпение лопнуло. Позвонила командиру военного корпуса и пожаловалась, что оккупировали нас со всех сторон. Он говорит: «Вы же знаете, Светлана Александровна, музей и армия едины». — «Надо срочно это доказать. У меня есть две пушки во дворе, я хочу, чтобы они выстрелили». — «Светлана Александровна, побойтесь Бога! Вы же сами говорили, XIX век. Их же разнесёт!» — «А чему вас учили? Рассчитайте, чтобы не разнесло». Комкор прислал пиротехников, которые засунули в каждый ствол по взрывпакету. Я встала между ними, заткнула уши, скомандовала: «Пли!» 


В этот же день редактор местного радио, а сейчас – наш областной депутат Георгий Смирнов дал мне на час открытый эфир. И назвал передачу «Она ещё отстреливается». Я поговорила с народом, описав все эти поползновения. Больше всего мне понравилось, как с самой окраины Выборгского района с животноводческой фермы доярочка кричала, перекрывая скрежет телефона: «Руки прочь от Выборгского замка! Они к нам в школу приезжали! Они столько всего делают!» После этой истории на десять лет замок оставили в покое. Но теперь пошла новая волна: крупные топливные компании опять видят на нашей территории какие-то рестораны. И снова идут в ход такие соображения, что музей можно поселить где-нибудь в спальном районе в подвальчике. Не знаю, как в этот раз всё повернётся. Остаётся надеяться на здравый смысл, ведь это единственный подобный памятник в России. Сейчас модно говорить о передаче памятников в «хорошие руки». Но ведь это — если памятники брошены и в запустении. А у нас самих что, разве плохие руки? Вот мы пишем сейчас концепцию развития музея до 2025 года. Получается огромный том. Надеюсь вынести этот проект на утверждение в инстанциях, а впоследствии — и на государственное финансирование. 

— Один из фестивалей — «Серенады Выборгского замка». Джаз в средневековых стенах — это модно?

— Просто я люблю джаз, это моё личное хобби, и я использую служебное положение. А получается очень интересно. Только саксофонов у нас за прошедшие девять лет штук пятьсот побывало.

Каждый раз на фестивале происходит какой-то экстрим. В этом году четыре шведа прилетели на спортивном самолётике. Случилось это так: погода была нелётная, ураган, так что и «боинги», и «Илы» в этот день отменили рейсы из Стокгольма. Шведы тогда заказали какого-то ненормального пилота частного самолёта. И звонят мне с таким вопросом: «Что делать, либо мы четверо, либо один контрабас?» Я пообещала им найти контрабас на месте. Следующим звонком они сообщают: «Нас плюнуло в сторону Норвегии». Всё мероприятие проходило под патронажем генерального консула Швеции Май Андерсон. Она и руководила полётом по телефону из замка, посоветовала самолёту с музыкантами сесть в Лаппеенранте. Когда они долетели, оказалось, что местный аэропорт закрыт «на лопату», огней нет, все в сауне — погода ведь нелётная. Самолёт маленький, поэтому сели они посреди аэропорта без затруднений. Но чтобы выбраться наружу, музыканты лезли через забор. Саксофонист звонил шофёру генконсула и объяснял, с какой части ограды их нужно было снимать. Машина со шведами въехала в замок во время фестиваля под бурные овации, и музыканты сразу отправились на сцену. Погода и у нас была жуткая, контрабас приходилось держать очень крепко, иначе его могло бы просто сдуть со сцены. Зато после таких приключений шведские музыканты дали часовой концерт. Это и есть настоящий джаз!

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.

РекомендуемЗаголовок Рекомендуем