Татьяна Сергеева

Татьяна Сергеева — петербургская художница, мастер натюрморта с хорошо узнаваемым авторским стилем. Татьяна — участник множества выставок как персональных, так и совместных, а её работы хранятся в различных собраниях: в Мурманском художественном музее, Красноярском музейном центре, музее современного искусства в Санкт-Петербурге и частных коллекциях в России и за рубежом. Она не рекламирует предметы, она их оживляет, передаёт через них настроение.

Татьяна Сергеева

— Татьяна, расскажите, с чего всё началось? Когда вы стали рисовать?
— С самого детства. Дома всегда было много бумаги, красок. Моя мама рано поняла, кем я хочу стать. Она не художник, но профессия у неё творческая — всю жизнь преподаёт искусство кукольного театра детям. Она помогла мне ещё совсем маленькой устроиться в студию, хлопотала о художественной школе. Помню, в «художке» мы всё время веселились. Я училась в городской художественной школе на канале Грибоедова. Потом она закрылась, переехала к Никольскому собору, и прежняя атмосфера как-то ушла. Здание на канале Грибоедова было очень необычным, и мы по нему резво бегали. Учительница тоже была отличная. Поначалу мы её побаивались, но потом подружились. Вообще, из моего класса живописью занялась, по-моему, только я. Кто-то тоже окончил Муху, многие стали дизайнерами, искусствоведами, режиссёрами.

— Не страшно было идти в такую свободную профессию в девяностые годы?
— Это была мечта — поступить в Муху. Потом я выбрала именно монументальную живопись, но поступила не сразу, а уже будучи мамой. Конечно, это было тяжело. Зато в двухтысячных по нашей специальности работы было много. Различная роспись стен, квартир.

— А как люди в двухтысячных выбирали себе интерьер, что просили изобразить?
— В том-то всё и дело, что донести себя в этой работе трудно. Чаще всего нужно было работать с архитектором, который говорил, что и как сделать. И твоего авторского лица в этом немного. Если бы я сейчас вернулась в эту сферу, я бы расписывала так, чтобы говорить своим языком, а не делать копии с кого-то. А тогда были какие-то старинные гобелены, гравюры. Если где и удавалось себя проявить, так это в детских комнатах. Я сделала несколько очень хороших росписей. Ещё были интересные росписи для кафе.
Но самое неприятное — когда кафе потом продавали и роспись умирала. Сейчас монументальная живопись в тяжёлом положении. Изначально это роспись дворцов, богатых помещений, которые делаются если не на века, то очень надолго. А теперь она живёт до первого ремонта. Жизнь картины всё-таки дольше.

— Как в результате стал формироваться ваш стиль, предметный, с подробной деталировкой?
— Я просто люблю предметы. И не очень люблю рисовать людей. Хотя я училась этому на монументальной живописи. Мне хочется, чтобы была большая схожесть, и обидно, когда она не получается. С предметами проще, они похожи, и я их лучше чувствую, выражаю через них своё состояние, могу с их помощью говорить.

— Кто из художников больше всего на вас повлиял?
— Лет в пятнадцать я была впечатлена Михаилом Врубелем, Павлом Филоновым, Паулем Клее, Василием Кандинским, русским авангардом. Потом, когда у меня родились дети, авангард ушёл на второй план, и я полюбила Юрия Васнецова, пошло обратное возвращение к реальности. Очень люблю Анри Руссо, Нико Пиросмани, Мориса Утрилло, Альфреда Уоллеса — художников, которые передают состояние. Для меня в картинах это главное, поэтому сложно назвать определённые имена. Это могут быть классики с потрясающей деталировкой в работах и почти абстрактные картины — мне и то и другое будет нравиться. Недавно умер Ваня Сотников. Насколько он был масштабным художником!
Вообще, я вдохновляюсь очень разными вещами: иконами, фресками, архитектурой, книжной миниатюрой…
А недавно была выставка Натальи Басмановой — её великая Дюймовочка помнится вся наизусть. У нас очень много хороших книжек, 30-х, 40-х, 50-х — они все прекрасны.

— Как дети относятся к вашим работам?
— Я думаю, они настолько привыкли... Когда были маленькие и не понимали, могли что-то странное сказать: «Мама, ты бы рисовала, чтобы всё было понятно!» Сейчас уже понимают, что я лучше их в этом разбираюсь, доверяют мне, моему вкусу.

— В ваших работах совершенно нет претенциозности и пафоса…
— Мне кажется, чем искреннее картины — тем они лучше. В независимости от того, в каком стиле они написаны.

— У вас много картин с надписями. Сначала появляются слова или картины?
— Картины. Слова дополняют визуальный образ. Для меня скорее важен шрифт. Первоначально текст был только композиционным элементом, потом я стала ощущать большую ответственность в выборе слов. Кто-то со мной не согласен, говорит, что это литература, что живописи это мешает. Но, видимо, у меня есть некая тяга к стилю вывесок. Ещё в этих надписях можно увидеть отсылку к народной живописи.

— Как рождаются сюжеты?
— Это по-разному случается. Бывает, видишь конкретную ситуацию и её фиксируешь. Бывает, выдумываешь как игру. Или стараешься передать настроение с помощью предметов. Иногда дизайн предмета настолько хорош, его этикетка, упаковка… Хороший дизайн — это произведение искусства! Люблю мелкие детали — я всегда легко их рисую. У меня есть гора накопившихся баночек из-под чая, друзья их приносят, зная мои пристрастия.


15_2_IMG_3395.jpg
Татьяна Сергеева. «Натюрморт с ананасом». 70 x 50 мм. 2011 год

— И есть любимые предметы?
— Их целая комната — полный стеллаж. Абсолютно разные вещи: игрушки, чашки, упаковки, банки, много всего...

— Откуда они обычно берутся?

— В основном их дарят. Мои друзья, мама угадывают с выбором. Этот самолёт я увидела в гостях  в Мурманске и так в него вцепилась, что не подарить было просто невозможно — так и прилетела  с ним. Кое-что с блошиных рынков в Лондоне, Париже и с нашей Удельной. Сама я немного хожу по рынкам: у меня не хватает терпения и времени. Хотя вот эту куклу я нашла в комиссионке. Сначала она мне показалась слишком дорогой, и я ушла, подумала и всё-таки вернулась. И не жалею. Вот старая тёрка с прекрасным названием — она где-то найдена. Туфли моей бабушки. Мои детские ботинки — кот на них всё время покушается.

— С какими-то предметами всё-таки приходится расставаться?
— С некрасивыми. Когда понимаю, что всё равно не рисую или что-¬то мне в нём не нравится, то избавляюсь от него.

— Вы выбираете предметы для картин только по внешнему виду?
— Изначально да. Но, например, недавно хотела нарисовать банку растворимого кофе — там очень красивые птички были изображены. Но как-то всё время не получалось, а потом и вовсе расхотелось. Видимо, в итоге содержание тоже имеет значение. Чтобы так долго с предметом возиться, нужно испытывать к нему какую-то любовь.

— А к банкам из-под чая и кофе у вас как раз особая любовь?
— Так сложилось — мы делали большую совместную выставку с грузинской художницей Туту Киладзе и семьёй Флоренских. Мы выбрали каждый свою тему. У Туты было варенье, у меня — чай, у Кати Флоренской — спички, у Оли — конфеты, а у Саши — консервы. Мне тогда пришлось этих баночек рисовать много-много. Но выставка получилась очень весёлой.

— Вы часто изображаете упаковку и этикетки. Не было желания сделать собственное оформление, придумать идеальную этикетку, например?
— Я бы не стала этим заниматься. Я не дизайнер. Но, когда изображаешь вещь на картине, что-то изменяется само собой. Я не всё копирую буквально. 

15_3_IMG_4874.jpg
Татьяна Сергеева. «Зебра». 70 x 50 мм. 2008 год
15_4_IMG_4867.jpg
Татьяна Сергеева. «Коробка с солдатиками». 60 x 40 мм. 2008 год

 — Как вы выбираете предметы для натюрморта?

— Либо под какую¬-то выдуманную композицию собираю подходящие, либо, наткнувшись на какой-то предмет, делаю его главным героем в картине. Но всё рождается по-разному, спонтанно. Нет единой схемы. Есть тайная игра, в которой ты сам заранее не знаешь, что тебя ждёт. Иной раз нужно совсем немногое, чтобы сделать отличную картину. Всё зависит не от того, что тебя окружает, а от внутреннего состояния.


— Сколько времени вы работаете над картиной? Можете за раз начать и закончить?

— Нет, так почти никогда не бывает. Чаще рисую в три-четыре этапа. Есть несколько работ, которые сделаны на одном дыхании, но их совсем немного. Обычно я возвращаюсь к ним. Предметы могут меняться, исчезать, появляться — в общем, живут своей жизнью.

Оставить комментарий

Для того,чтобы оставлять комментарии, Вам необходимо Зарегистрироваться или Войти в свою комнату читателя.

РекомендуемЗаголовок Рекомендуем