Естественно, в те годы я не имел понятия ни о «сталинском ампире», ни о прочих стилях. В моем районе было много обширных зелёных пространств, спортивных площадок, клубов, библиотек, и лозунг «всё для детей» был не просто красивой фразой. Лишь много лет спустя я, уже начинающий архитектор, узнал имя человека, под руководством которого созидался мой Ленинград — Николай Варфоломеевич Баранов. Сегодня для меня это имя неотделимо от имён великих классиков, но главное не в этом. Баранов — один из символов осаждённого и победившего города, как и поэты М. Дудин, О. Берггольц, Ю. Воронов, С. Орлов, художники объединения «Боевой карандаш», композитор В. Соловьёв-Седой. Его песни — первые музыкальные впечатления в жизни с военных лет.
Соловьёва-Седого песни
И плоты на весенней Неве,
И по радио свежие вести,
И поющий в садах соловей.
Отступали тревоги и беды,
И под шелест победных знамён
Возникали и парки Победы,
И величественный стадион.
Возрождались дома и заводы,
И, любовью к Отчизне горя,
Сочиняли писатели оды,
И, скажу откровенно — не зря.
Будто голос былинной России,
Самобытен и голосист,
Прозвучал победивший стихии
Наш любимый поэт и танкист.
Из горящего танка восставший,
Чтобы подвиг солдатский воспеть,
За своих товарищей павших
Словом пламенным прозвенеть.
С этим временем нам не расстаться
И прославлено будет в веках
Имя гордое — ленинградцы,
Победившие голод и страх.
В.И., 1995 г.
В этом стихотворении — зодчие А. Никольский, Н. Баранов и поэт С. Орлов, а также целый «бессмертный полк» ленинградцев, известных и забытых.
Ленинградская блокада, как, впрочем, и первое послевоенное десятилетие в корне изменили многие привычные представления, казавшиеся прежде незыблемыми. Люди моего поколения до сих пор говорят: «это было до войны» и «это было после войны», и так обо всём, даже если разговор идёт о вещах, далёких от ХХ века. Сегодняшний Санкт-Петербург — это всего лишь шестая часть того великого организма, который даже жители центральной Африки с благоговением называли Ленинградом. В 1970-х годах я работал в крупнейшем архитектурном институте не только СССР, но и всей Европы — ЛенЗНИИЭП. К нам приезжали архитекторы и инженеры из многих европейских стран, из Америки, и я показывал им наш город. Все они обращались ко мне с одной просьбой: «У вас прекрасные барокко, ампир и модерн, но всего этого много и у нас. Покажите нам Новую Деревню, Охту, Выборгскую сторону, новые набережные и парки. Я помню их восторженные лица, жесты и восклицания. Англичане, французы, норвежцы, немцы, датчане и специалисты других стран уже знали имена Баранова, Никольского, Гурьева, а в этих экскурсиях узнавали В. Ф. Белова, С. И. Евдокимова, создателя Пискаревского мемориала А. В. Васильева и других.
Всех этих очень разных людей объединила истинная, непоказная любовь к Ленинграду и не только профессиональный, но и государственный подход ко всем без исключения проблемам жизни блокадного города. Главному архитектору Ленинграда Николаю Варфоломеевичу Баранову в 1941 году исполнилось всего лишь 32 года, а в его творческой биографии уже были крупномасштабные проекты развития исторических районов города, реализованные после войны. Ни одному из классиков ХVIII–XIX веков не приходилось решать столь грандиозные задачи, как этому молодому талантливому, энергичному, суровому, жёсткому человеку. Его побаивались, недолюбливали, но уважали.
У каждого художника есть мечта. Была она и у Баранова, и он даже в те блокадные годы не расставался с мыслями и планами осуществить реконструкцию целой системы ансамблей исторического центра, преобразовать районы Новой Деревни — Приморского проспекта, создать новые ансамбли площадей Сенной, Обуховской, Ленина и Троицкой; морского фасада. Он мечтал обогатить силуэт города новыми доминантами и создать мощный садово-парковый ансамбль, включив в него Кировские острова. Многое, хотя и не всё, было быстро и успешно реализовано.
В годы блокады и после войны рядом с лидером были виднейшие мастера: А. И. Гегелло, В. А. Каменский, Б. Р. Рубаненко, И. И. Фомин, А. И. Наумов, А. В. Васильев, Д. С. Гольдгор, Б. Н. Журавлёв… Каждый из них — личность!
Главный архитектор не отличался «обворожительными манерами», он был не чиновником, а одним из руководителей города, совмещая в себе архитектора-градостроителя, незаурядного художника, инженера, историка-просветителя. Его перу принадлежит великолепная книга о Ленинграде, вышедшая в 1943 году, а также послевоенные книги и статьи о городе на Неве. Но и этого мало — это был прирождённый лидер, организатор, сумевший в самые трагические для города дни и годы объединить своих коллег в единый коллектив, определить место каждого в общем строю. Охрана памятников, их маскировка, обмеры для будущего восстановления, создание ремонтно-восстановительных бригад для первоочередных работ и училища для рабочих-реставраторов, сохранение зелёного наряда и всей объёмно-пространственной среды города — вот основные задачи, которые ставил Баранов перед самим собой и коллективом.
Уже в 1942 году создаются первые проекты памятников Победы. В.А. Каменский, ставший после Баранова главным архитектором Ленинграда, разрабатывает проекты восстановления нескольких домов на Невском проспекте и создаёт замечательный цикл акварелей блокадного города. Великий зодчий и художник А. С. Никольский выступает по радио, задумывает проект будущего «Зелёного пояса Славы Ленинграда», поддержанный впоследствии М. Дудиным.
В блокадном городе неутомимый Никольский выполнил находящуюся ныне в Эрмитаже серию гравюр и рисунков, посвящённую любимому городу, а также продолжал работать над главным делом своей жизни — проектами Приморского парка Победы и стадиона имени Кирова, о судьбе которых всем известно.
В эти юбилейные дни перед моим мысленным взором снова и снова встают как живые старшие современники — зодчие, скульпторы, графики, живописцы. Их очень много, и я помню имя, отчество и фамилию каждого из них.
На обложке: Архивная фотография Николая Варфоломеевича Баранова
